Ларец Душ
Шрифт:
Сомой прочной конструкцией, что попалась нашим друзьям на глаза, был огромный навес, как оказалось, служивший местной харчевней. Здесь не было даже проституток: шлюхи справляли свой бизнес либо под открытым небом, либо в каком-нибудь найденном укромном уголке. Везде были кучи вонючего мусора, в котором рылись свиньи, собаки и чумазая ребятня. И даже в своих грязных обносках Алек с Сергилом тотчас привлекли внимание атаковавших их малолетних попрошаек.
– А ну убирайтесь, вы все! — рявкнул Серегил, подобрав с земли
Привыкшие к подобному обхождению, ребятишки и сами похватали камни, запустив ими в Алека с Серегилом с куда меньшей аккуратностью, так что тем не оставалось ничего иного, как пуститься наутек под укрытие ветхой харчевни.
И это было, признаться, не самое красивое появление перед местными шаромыжниками — они растянулись поверх старых ящиков и пустых бочек, стоявших в передней части навеса.
– Какая славная парочка говнюков, — хохотнул лысый мужик с шишковатым черепом, останавливаясь возле Алека с Серегилом. — Так драпать от какой-то вшивой мелюзги.
Четверо его приятелей, поднявшись со своих мест, неспешно направились к ним.
– Так может вас не затруднит показать нам нутро ваших кошельков, эм-м?
Серегил откинул полу накидки, демонстрируя шпагу, Алек сделал то же самое.
– Мы не убиваем детвору, — рыкнул он всё с тем же своим грубым акцентом. — Но не скажу того же за таких, как вы.
У пьянчуг из оружия были только ножи, так что они расселись обратно на свои места, нехорошо усмехаясь.
Серегил достал серебряную монетку в полсестерция и кинул под ноги тому, который, видимо, был тут за главного.
– Мы ищем ворон.
Мужчина сплюнул на монету:
– Слыхом не слыхивал про таких.
Остальные тоже ничего не слыхали, или, по крайней мере, сделали вид, что это так.
Серегил кивнул Алеку и оба отправились дальше вглубь жуткого квартала. В спину им понеслись издевательские насмешки и брань.
– Похоже, денек обещает быть длинным, — процедил Алек. — Тем более, что мы даже не знаем, где именно искать.
И Кепи им тут был не помощник. Помимо того, что он обозначил сам квартал, какого-то определенного места, где можно было застать ворон, похоже, в принципе не имелось.
Остаток утра провели, бродя среди убогих лачуг. Местные почти не обращали на них внимания. Рынка, в обычном понимании этого слова, обнаружить они не смогли: на улицах просто порой встречался какой-нибудь человек, громко объявлявший свой скудный товар, но чаще убогий ассортимент продавался прямо из дверей очередной лачуги.
Ответом на их вопрос про вороньё был как правило либо пустой взгляд, либо пожатие плеч. Вороны появлялись и расхаживали тут, как им заблагорассудится, и никто не знал, где те обитают или откуда являются, но все, кто сталкивался с ними, в один голос объявляли
Но в то же время они наткнулись на несколько поражённых сонным мором. Двое из них валялись прямо у всех на виду — парнишка лет, примерно, четырнадцати, и старуха — их бросили умирать в одиночку. И никто ничего о них не знал.
Серегил почувствовал, как тяжело Алеку уходить вот так, оставив их без помощи. Но что они могли предпринять, будучи здесь?
Утро уже было на исходе, когда они, идя мимо одного навеса, открытого с передней стороны, заметили под ним старушку.
Та сидела и плакала, склонившись над малышом, который лежал перед ней на груде старого тряпья.
– Что с ним такое, матушка? — Серегил осторожно, чтобы не напугать, приблизился к старушке.
– Помер от сонного мора, — всхлипнула старушка. — Он был последний из моей родни! И ни одного дризийца!
– Остальных унёс тот же недуг?
– Сестрёнка его умерла вчера. Что же мне теперь делать?
Серегил опустился на колено возле неё и взглянул на лежавшего перед ним ребёнка. У того были те же волосы, что и у Алека, а с левой стороны не хватало обрезанной прядки.
– А не менялись ли он и его сестрёнка чем-нибудь с воронами, матушка?
– С кем с кем? — старушка уставилась на него покрасневшими от слез глазами.
– С попрошайками, которые выменивают всякие странные вещи. Ваши внучата не сталкивались с ними?
– Знать не знаю. И что такое ты говоришь! А ну, убирайся, оставь меня в покое!
– Эй вы там, только не надо пытать её о подобных вещах! — крикнул им какой-то толстяк из-под такого же навеса через дорогу.
Тяжело поднявшись с ящика, на котором сидел, он заковылял к ним.
— Что, не видите, какое у неё горе? А ну отвяжитесь от неё со своими дурацкими расспросами! — рявкнул он, больно пнув Серегила.
Серегил крякнул от чувствительности удара и вскочил на ноги.
– Простите, простите оба! Да пребудет с вами Милость Всевышнего, матушка, и да упокоит их Старый Моряк.
* * *
Голодные и полные разочарования, они уселись на край какой-то сломанной повозки, чтобы съесть прихваченные с собой хлеб с колбасой. Есть местную пищу они бы не рискнули.
– У меня ощущение, что мы ищем иголку в стогу сена, — проворчал Алек. — И что же у нас в итоге? Сделки без последствий в виде смерти и смерти, но при этом без всяких сделок. И ни намека на вороньё. А Мирриции, между тем, уж почти три дня!
– У нас ещё полно времени до того, как стемнеет.
Вокруг них собралось несколько голодных ребятишек в ужасном рванье и Серегил швырнул им остатки своего обеда. Вздохнув, Алек последовал его примеру, и после небольшой потасовки ребятня кинулась наутёк: те, кому ничего не досталось ринулись догонять счастливчиков с добычей.