Ларец Душ
Шрифт:
Алек поморщился оттого, что Серегил принялся губкой смывать ему кровь.
– Или он узнал, что это ты подпалил его дом, — сказал он полушутя.
– Сомневаюсь. Однако отныне мы не можем доверять никому.
– Наверное так. И что мы собираемся делать?
Серегил вытащил из камзола удавку.
– Отошлём вот это вместе с увесистым кошельком одному из моих не самых приятных знакомцев.
– Мы всё ещё не передумали поговорить с Валериусом о болезни? — спросил Алек. — Я настаиваю на том, что он должен об этом знать. К тому же, на завтра мы ничем не заняты, и днём
Серегил уставился в окно, где начинали светлеть низкие серые тучи.
– Светает. Нам следует устроить передышку и позавтракать. На рассвете отправимся в храм. Валериус до безобразия ранняя пташка.
Глава 27
Дознание Валериуса
В МОНАСТЫРСКИЙ ХРАМ Серегил с Алеком отправились сразу же, едва рассвело. Оба были изрядно помятыми после ночного нападения, голос Серегила до сих пор смахивал на воронье карканье. Чуть ниже края воротника по горлу его шёл ужасающий красный рубец, оставленный удавкой. Рука Алека была не намного лучше: его порез был даже ещё более глубок.
Утренние небеса, обложенные сгущающимися облаками в обрамлении красного зарева, предвещали, что дождя ждать не долго.
Оставив лошадей монастырскому конюху, наши друзья пешком направились мимо менее значимых храмов и святилищ к самому сердцу монастыря.
Главные храмы Четверки выстроились там вокруг площади, вымощенной чёрно-белой плиткой, которая в сей ранний час была залита нежным утренним светом, отчего белые камни казались розовыми, а тени падавшие от них — бледно-голубыми. Камни были выложены так, что образовывали квадраты внутри квадратов, что в целом создавало общий рисунок, символизировавший собой вечное единение и равновесие сил Священной Четвёрки.
Белокупольный Храм Иллиора, сориентированный на запад, противостоял чёрной громаде Храма Сакора с его квадратными колоннами, смотрящими на восток. Круглые сутки между колоннами Сакора отбрасывал свой красный отсвет жертвенник, отраженный рубинами на золотом щите-эгиде, что был подвешен над алтарём.
Храм Астеллуса с фонтанами и храм Далны с Великой Рощей занимали две другие её стороны. Над всем Святилищем стояла уютная тишина, в сей ранний час нарушаемая лишь хрустальным звоном воды в фонтанах, да воркованием голубей Всевышнего. Хотя Сакор с Иллиором являлись Бесмертными покровителями Скалы, подобная священная площадь с четырьмя её храмами существовала в каждом крупном городе и городишке, и даже самые убогие селенья имели свой клок священной земли, ограниченный четырьмя простенькими церквушками. Поклонение Четвёрке, во всей сложности этого союза, столетиями давало Скале внутреннюю гармонию и силу.
Взойдя по широким ступеням, ведущим к распахнутым дверям храма Далны, они оставили обувь под присмотром пожилого церковного служки. В портике уже выстроилось в ряд несколько пар обуви.
В огромном храмовом зале царили полумрак и прохлада. В дальнем конце сводчатого пространства приветливо пылал яркий огонь, разведенный на массивном каменном алтаре, украшенном резьбой в виде снопов пшеницы, перехваченных змеями, заглотившими собственные хвосты. Здесь стояла небольшая
Молодой жрец в простенькой белой рясе проводил их до комнаты медитаций высших жрецов и тихонечко постучался в двери. Серегил набрался терпения: Влериус, помимо того, что являлся одним из наблюдателей, был знаменитым дризийским лекарем, а так же отличался самым вздорным характером изо всех, кого Серегил когда-либо называл своими друзьями.
На стук им ответил маленький причётник. Пропуская их внутрь, он приложил палец к губам. Валериус, стоя перед небольшим алтарём, похожим на тот, что находился в общей зале, утопал в дыме курений, возжигаемых во время принесения дневных жертв во имя королевы, столицы и всех земель. Помогало ему двое служек — мужчина и женщина.
Алек сделал почтительный жест и склонил голову. Серегил же, сложив на гуди руки, прислонился к стене возле двери.
Когда были принесены последние вино, пшеница и масла, Валериус вытер руки о подол расшитой золотом зеленой ризы и обернулся к ним с выражением досады на своём лице.
– Ну? Надеюсь у вас достаточно веская причина для того, чтобы врываться ко мне посреди утренних ритуалов?
– Нам нужно твоё мнение по кое-какому вопросу, — отозвался Серегил.
– А что это у тебя с голосом? Никак простудился?
Серегил легонько кивнул в сторону служек.
Валериус отослал их прочь.
– Итак, что всё это значит?
Тут он заметил повязку на руке Алека.
– Опять угодили в какой-нибудь переплёт?
– Мы подверглись нападению наёмных убийц, — сообщил Алек.
Валериус фыркнул:
– Эка невидаль! Странно, что это происходит достаточно редко. Ну-ка давай взглянем.
Он размотал алекову повязку, потом осмотрел неглубокий порез на горле Серегила.
– Раны чистые. Заразы нет.
Он возложил руку на голову Алека, произнося какое-то целительное заклинание, вогнавшее Алека в дрожь.
– А как же я? — поинтересовался Серегил.
– Эту царапину-то? Поправишься. Это всё, зачем вы явились?
– Нет, Валериус. Мы хотели узнать, известно ли тебе что-нибудь про странный недуг в Нижнем Городе?
– Который прозвали сонным мором, — добавил Алек.
В ответ дризиец вскинул кустистую чёрную бровь:
– Сонный мор? Первый раз слышу. И с каких это пор вы заделались докторами?
– Просто мы то и дело натыкаемся на них, — объяснил Алек. — Прошлой ночью мне попалось сразу несколько человек недалеко отсюда, возле Медного Переулка.
– Я лично никогда не видел ничего подобного, и твои целители тоже, — сказал Серегил.
Хмурый вид дризийца в ответ был зловещим.
– И почему же я не услышал этого от них самих?
– Полагаю, они опасаются карантина. Однако, похоже, простым контактом это не передаётся. Мы с Алеком оба носили больных, прежде чем выяснилось, что это такое, но мы в полном порядке. Равно как и дризийцы, которые ухаживают за ними.