Лариса
Шрифт:
А Сережка такой тяжелый! Лариска тащит его, крепится из последних сил, но больше уже нет мочи.
— Ну, а теперь снова ножками. Теперь уже совсем близко, — говорит она брату, опуская его на землю.
Сережка с большой неохотой становится на ноги, перебирает ими еле-еле.
— А стекла какие там в окнах — видели? Красные, зеленые, желтые… — догоняет она Семку с Олей.
— Ага, — кивает Оля. — Там еще внутри боги нарисованы. Я их через разбитое стекло видела.
Но вот они и дома. У Лариски из головы снова выскакивают мысли про костел, про кладбище, снова возвращается
Но что это… Что это, такое знакомое, стоит во дворе?
Лариса всматривается. Ну, конечно, это же ее диванчик… Почему же он очутился во дворе? А вот и стол, кровать. На кровати лежат, свернутые в узел, вещи… Да это же их вещи! Вон и одеяло, сшитое из лоскутков, вон старая Ларисина кукла.
Все вещи стоят около сарайчика, дверь в нем распахнута, мать подметает там пол.
Потом мать вышла из сарайчика, швырнула веник на землю, пошла в дом, не взглянув на Лариску с Сережей, которые стояли посреди двора, держась за руки.
«Что ж это происходит? — думает Лариса. — Зачем они повытащили все из дому?..»
Из своей комнаты вышла тетя Соня. На руках она держала их Леника.
— Марусенька, — остановила она мать, которая выносила из дома стулья, — может, вы бы все-таки к нам?.. Хотя и маленькая комнатка…
Мать опустила стулья на землю, вытерла ладонью влажный лоб.
— Нет, Сонечка, спасибо, — сказала она. — Зачем же вас стеснять? Да, может, и не надолго это… — И она, снова подхватив стулья, понесла их к сарайчику.
Только сейчас Лариса поняла, что их семья переселяется в сарайчик.
А мать уже тащила из дома большую деревянную кровать.
— Зачем одной тащить? — подошел отчим. — Иди, я сам сделаю.
— Ты уже наделал, — зло сказала мать. — Допился… С работы погнали. Удивляюсь только, как они с тобой до сих пор цацкались.
Отец не ответил ни слова. Кряхтя, потащил кровать к двери.
Только сейчас мать заметила Лариску с Сережей, подошла к ним, взволнованная, усталая.
— Мамочка, — вскинула на нее удивленные глаза Лариса, — мы что, здесь жить будем?
— Да, доченька.
— Но почему?
Мать помолчала, потом хмуро объяснила:
— Отец ушел с завода… На другую работу… А квартира заводская. В ней теперь новый рабочий жить будет…
Отчим таскал вещи в сарайчик. Поставил большую кровать, потом маленькую, Ленину, с сеткой по бокам. У самой двери пристроил шкаф. А вот диван и стол не влезали, да вазоны так и остались на улице.
— Придется попросить соседей, чтобы пока у них постояли, — вздохнула мать.
После громадной комнаты новое их жилье выглядело неимоверным закутком. Места, чтобы можно было походить, не оставалось совершенно. Только крохотный лоскуток земляного пола был виден между большой и маленькой кроватями.
Кое-как расставив и распихав вещи, мать села на кровать и с тоской огляделась вокруг.
— Дожились, — с горечью сказала она. — Да и осень впереди… Холода на пороге… Дожди заладят…
Отец молчал. Он постоял с минуту на свободном лоскутке земли, переминаясь с ноги на ногу, взял свою
Вернулся поздно и долго не мог справиться с дверью в сарайчике. И целую ночь стоял над ними водочный чад.
4
Лариса смотрит на большое здание, которое высится перед нею громадной глыбой. Вдруг здание начинает шевелиться, у него вырастают башни, вытягивается крыша. «Да это же костел!» — догадывается Лариска.
Вот окно — большая черная дыра. Ларисе хочется залезть через эту дыру в костел, посмотреть, что там, внутри. Она хватается за карниз, подтягивается. Оказывается, Лариска совсем легкая, как пушинка, взлетела на руках и очутилась в костеле. Но вокруг ничего не видно, какой-то черный туман заволакивает все. Лариса собирается идти дальше, в самую глубь строения, но вспоминает, что там, на кладбище, остался Сережка. Она хочет подбежать к окну, чтобы взглянуть, где он там, что делает, но не может сдвинуться с места. Хочет позвать его, но нет голоса. И вдруг стены костела расступаются, и тогда она видит внизу, между крестами и деревьями, Сережу. Сзади к Сереже подкрадывается страшный человек и хочет его схватить. Лариска снова пытается побежать, чтобы спасти Сережу, но снова ее ноги, словно прикованные, не могут сдвинуться с места.
Страшный дядька заметил ее в окне и поднял камешек. Поднял и швырнул его в Лариску. Камешек попал в щеку, но не ударил больно, а только шлепнулся, оставив мокрый след. Потом он снова поднял камешек и снова бросил. И снова Лариса почувствовала прикосновение холодного и мокрого. Она подняла руку к щеке и открыла глаза.
Вокруг была темнота, и девочка не сразу вспомнила — где она и что с ней. Пощупала щеку — щека на самом деле была мокрая. И только тут она проснулась окончательно. Проснулась и сразу услышала над головою шум и стук. На щеку снова упала холодная капля. «Да это дождь, — поняла наконец девочка, — а крыша в сарае течет».
— Мама, — тихо позвала Лариса, притрагиваясь к спине матери. — Дождь идет и на меня капает…
Мать сразу вскочила, ощупью нашла выключатель, зажгла электричество, которое отчим провел в сарайчик. Зажмурилась от яркого света, ударившего по глазам. Зажмурилась и Лариса, которую свет тоже ослепил.
Они спали втроем на одной кровати — мать, Лариса и Сережка.
Леня спал в своей кроватке отдельно. Отец устроился на новую работу и уехал в командировку. Артель, в которой он теперь работал, занималась тем, что проводила электричество в колхозах.
Запахивая на груди кофту, в которой спала, потому что было холодно, мать, все еще щурясь, оглядывала их жилье. Над кроватью, как раз там, где спала Лариска, с крыши раз за разом капало. Капало и там, где стояла Ленина кроватка.
По крыше забарабанило сильнее, и капли стали падать чаще.
— Надо что-то подставить, — озабоченно сказала мать, слезая с кровати и заглядывая в шкафчик. — Подставь, доченька, туда, где капает, — протянула она Ларисе зеленую мисочку.
На Ленину кровать она поставила тарелку, прямо на одеяло, которым был укрыт мальчик.