Ларс III
Шрифт:
— Надо что-то делать, Ларс, — заявил мне он.
— Ты капитан-очевидность, — огрызнулся я светлой идее друга.
— Смеси с горючими, которыми мы захватывали каганат закончились, но мы же можем отправить торговцев в Царьград и купить их еще? — проигнорировал он мою колкость.
— Мы потерям месяц под этими стенами, пока дождемся горючего.
— В любом случае, сейчас мы топчемся на месте.
— Да знаю я…
— Жаль Эсы нет, она бы смогла проникнуть внутрь, — с сожалением произнес Метик.
— Не думаю, что она бы справилась, — заметил Радомысл, — корсуньцы
Я был согласен с дядей. Впервые я столкнулся с такой грамотной обороной. Часовые стояли бдительные. По ночам вся крепость озарялась многочисленными факелами. В первые дни, когда мы пытались провести ночной штурм, из-за стен крепости выкинули несколько бочек с маслом, которые не принесли никакого вреда и просто разбились о скалы в метрах пятнадцати от стены. Лучники на стенах горящими стрелами подожгли растекшееся масло и штурм захлебнулся. Ни о какой внезапности говорить не приходилось. Легионеры и арбалетчики были словно на ладони. Повторная попытка на следующую ночь также провалилась.
— Корсунь неуязвима, как древний дуб, укореняющийся в глубокой почве, — философски добавил Радомысл.
— У меня складывается ощущение, что твой дядя не сильно горит желанием захватить этот город, — прошептал Эд, косясь на старика.
— У меня нет руки, а не ушей, — хмыкнул Радомысл, махая протезом.
Пассивность дяди легко объяснима. Это время подразумевает длительные осады и размеренный образ жизни. Это я вношу дисгармонию и стараюсь везде успеть и быстрее все сделать. А осада в месяц-два — это норма времени, в котором мы оказались.
— Все вы спешите куда-то, — подтверждая мои мысли, заявил Радомысл, — да забываете, что иногда мы бессильны. И только время может помочь. Мы возьмем крепость измором, — пожал плечами дядя.
В его словах была логика. Но каждый лишний день здесь — это лишний день Милены в плену у Триумвирата.
— Предлагаю решить вопрос кардинально, — осторожно заявил Эд, уставившись в меня, — нужно вызвать эпидемию в городе и тогда, вместо месяца, нам понадобится дня три-четыре.
— Проникнуть в город нашим лазутчикам не под силу, — устало заметил я, — да и согласен я с дядей, Эса вряд ли справилась бы с этим, будь она здесь.
— А мы не будем проникать в город, — воскликнул Эд, привлекая заинтересованный взгляд Радомысла, — мы используем их же трюк. Закинем за стену бочки с гниющими тушами животных, чтобы вызвать эпидемию.
— Жестко, — прошептал я, — биологическое оружие. Страшное знание. Нужно ли его применять?
— Знаешь, во время татаро-монгольского нашествия, монголы бросали трупы зараженных чумой людей через стены города. Это привело к быстрому распространению болезней. И было это рядом — в Феодосии, если мне не изменяет память.
— Не хотелось бы уподобляться монголам, криво — протянул я, — а как потом разгребать всю эту нечисть?
— Уж я-то смогу остановить эпидемию, — уверенно заявил лекарь.
— Действуй. Сам отвечаешь за прекращение болезней. И чтобы никто не знал что именно и как ты делаешь.
Метик умчался, окрыленной жестокой идеей. Радомысл не совсем понял наши перешептывания, судя по его заинтересованному
Конечно, использование биологического оружия вызывает моральные муки. Наверное. К тому же, такое оружие имеет потенциал тяжких последствий и не контролируемых эпидемий, что увеличивает страх перед его использованием. Да, использование биологического оружия нарушает моральные принципы и нормы. Решение о применении биологического оружия представляет собой дилемму, которое требует взвешенного подхода, серьезного морального размышления и понимания возможных последствий. И прочие «бла-бла», но в средневековье не выработано международных норм и конвенций, регулирующих военные действия. Это время сильных. Время, в котором Триумвирата быть не должно.
Возможно история знает кучу примеров, где оправдывалась та или иная жестокость, но я даже не хочу терзаться никакими муками. Не я такой — эпоха такая.
— Царь-батюшка, отведай завтрака, — позвал меня Умка, выходя из шатра.
Малец освоился, стал более уверенным, приоделся. Он научился ладить с Агой. Иногда мне кажется, что мой Обеликс лучше общается с окружающими будучи немым, чем некоторые при наличии языка.
— Спасибо, Умка, — поблагодарил я мальчишку.
Завтрак был простой, но сытный: овсяная каша, вареные яйца, сыр и хлеб с маслом. Радомысл и Буривой помогли прикончить продукты на столе. Запивая съеденное морсом, дядя, как бы ненароком, спросил:
— Так все же, чего удумал ты с лекарем?
Любопытство гложет старика. Взметнувшиеся вверх брови дедушки Буривого показали и его интерес в вопросе.
— Всему свое время, дядюшка,- отмахнулся я от пытливых взглядов.
Закончив с завтраком я направился к Эду. Мне самому было интересно, как он собирается осуществить свой замысел.
Пример, которые привел Метик, про бросание инфицированных тел погибших от заразных болезней в обороняемые крепости или города противника, был не единственным способом применения биологического оружия. Иногда воины могли закинуть на территорию противника заразных животных, такие как крысы с бубонной чумой, чтобы вызвать болезнь у вражеского населения. Помнится, в средние века также знали о некоторых ядовитых веществах, которые могли использоваться для отравления воды или продовольствия противника.
В любом случае все это сопряжено с высоким риском для тех, кто применяет такое оружие, так как болезни могли не только затронуть врагов, но и атаковать собственных солдат.
Я понимаю, что так нельзя делать и ни в коей мере себя не оправдываю. Мне очень хочется познакомиться с вражеским руководителем. Такая грамотная оборона вызывает уважение.
Не дойдя до лекаря, я решил изменить первоначальные планы. Пусть Эд сам возится с этим грязным оружием. Я же решил еще раз попробовать провести переговоры с осажденными. Меня сопровождал вездесущий Ага и Умка. Отправив последнего к дяде, я организовал небольшую делегацию переговорщиков. Умка прилетел на Дастане, в сопровождении Радомысла и Буривого.