Ларс III
Шрифт:
— А может быть такое, что Милена сама сбежала, — задумчиво спросил Омуртаг, привлекая внимание.
Мы уставились на болгарского наместника. Об этом я не подумал. Беременная женщина априори не в силах совершать такие действия. По крайней мере я так думаю. С другой стороны, возможно ею движет материнский инстинкт. И она таким образом пытается защитить нашего ребенка. Как версия — вполне может быть.
— А она может такое выкинуть, — нарушил молчание Метик, кивая своим мыслям.
— Тогда нужно отправить к ней подмогу, — Радомысл согласился на такую вероятность.
Мы ни
— Утро вечера мудренее, — заявил я и встал, показывая, что импровизированное совещание закончилось.
Мы разошлись по комнатам, которые нам предоставил Омуртаг. В общем зале еще продолжалось веселье. Без нас простые воины только больше расслабились.
Очутившись в своей комнате, я сел на кресло возле окна. Обстановка комнаты была поистине царской. Центральным элементом помещения была большая приподнятая кровать, изготовленная из дерева с замысловатой резьбой и украшенная золотыми и серебряными вставками. Матрас набит плюшевым гусиным пухом. Сверху расстелено покрывало, расшитое замысловатыми узорами с изображениями мифических существ.
Пол покрыт толстыми яркими коврами или ткаными ковриками. По комнате разбросаны деревянные сундуки с замысловатой резьбой, инкрустированные драгоценными камнями, которые использовались для хранения личных вещей. Низкие мягкие сиденья, такие как пуфики и диваны, обитые дорогими тканями, обеспечивали дополнительный комфорт и удобство.
На стенах были гобелены, изображающие сцены сражений и знаменательные события из болгарской мифологии. Освещение исходило от дорогих свечей, их теплый свет освещал комнату и отбрасывал мерцающие тени на стены. Часть стен украшены фресками, изображающих болгарскую природу.
Декоративные предметы, такие как позолоченные кубки, замысловато украшенная керамика, а также бронзовые или серебряные статуэтки, добавляли атмосферу богатства.
Окружавшая меня роскошь рябила глаза. Развалившись в кресле у окна, я закрыл глаза. Я не знал как поступить правильно. Стратегически нужно додавить Триумвират.
Но меня грызло не само действие, поскольку военные походы в последнее время стали суровой реальностью моей жизни. Наступила тишина, тишина более оглушительная, чем любой боевой клич. Ни требования выкупа, ни посланника от Триумвирата, ни слова. Простой информационный вакуум. Милену будто поглотила сама земля.
Образ Милены, ее огненных волос и ярких глаз, отражающих летнее небо, заполнил мой разум. Я помнил ее смех. Да, как это ни банально, я скучал по этой девушке. Она стала важной частью моей жизни.
Я посмотрел в окно, на усыпанное звездами небо. Необъятность наверху отражала пустоту внутри меня. Я чувствовал себя плывущим
Я должен сохранять самообладание и вести своих людей, даже когда мой собственный мир рушится. Устав от тяжких дум я уснул в кресле.
Все последующие дни в ожидании новостей я проводил в попытках отвлечься от тяжелых дум. Это время не дает особых вариантов для развлечений. Я был на пирах, участвовал в охоте, смотрел на зрелища на огромной арене, бывшей ранее местом для битв гладиаторов. Но ничего меня толком не брало. Я снова стал раздражительным. Оказывается, Милена — моя ахиллесова пята. Когда я был спокоен в ее относительной безопасности, я мог здраво и трезво рассуждать. Сейчас же, находясь в неведении относительно ее нахождения, меня будто распирало от желания совершить что-либо, лишь бы не сидеть сложа руки. Не знаю как я удержался от необдуманных поступков, но появление армии Ходота и Эсы спасло меня. Они успешно справились с подавлением восстания, в чем никто не сомневался. В тот же вечер я снова собрал своих ближников в военном лагере армии, чтобы обсудить извечный вопрос: что делать?
Вечерело. Факелы, закрепленные на стенах, отбрасывали пляшущие тени на суровые лица ближников.
— Выкупа не требуют, — процедил Ходот, — ни весточки, ни намека на условия. Просто… забрали ее.
Молчание, повисшее в воздухе, было густым, как кисель. Каждый из присутствующих понимал, что очередное похищение Милены — это вызов, брошенный лично мне.
— Мы можем отправить гонцов в Рим, — в очередной раз предложил Ходот, — узнать, чего они хотят.
— Условия давно выдвинуты, — сказал я, — не трогать Триумвират, прекратить экспансию царства.
— А может согласимся? — выдвинула предложение Эса, — скажем, что согласны, получим Милену, подпишем необходимый им договор, а потом пошлем их в Хельхейм.
Хельхейм — это ад у скандинавов, насколько я помню. Может действительно согласится на это? Эса уже отправила своих порученцев, чтобы они вызнали подробности похищения Милены. Нам снова остается только ждать. А пока мы узнаем, что и как все произошло, можем согласится на переговоры с Триумвиратом. Можно попробовать. Нарушение договора — не есть хорошо, но и особо серьёзной вещью это я не считаю. Вот если только заставят дать клятвы — будет не хорошо. Слава клятвопреступника меня не пугает. Но ближники не поймут. Здесь к этому серьезно относятся.
— Может и согласимся, — протянул я, — предлагаю поддержать идею Ходота и Эсы. Отправляем гонцов в Рим, ждем от них ответа и какого-либо разумного предложения. Одновременно с этим планируем военную кампанию против Триумвирата.
Ближники загомонили, задачи поставлены, теперь дела за планированием.
Я вышел из шатра. Все равно нет никакого настроения что-то планировать. Первостепенные направления обозначены. Не буду мешать своей грамотной команде выполнять задуманное.
Ветер завывал над обширными равнинами Плиски, приводя в бешенство гардарское знамя под стать моему настроению. Казалось сам медведь рычит от ярости. Я взглянул на далекий горизонт, где солнце опускалось за холмы, окрашивая небо в огненные всполохи.