Ларс III
Шрифт:
— Я подозревал Антония. Патриарха, который умер от первого «несчастного случая». Избрание Антония патриархом не было признано папой римским. Я тогда был этому очень удивлен, хотя он занимал иконоборческую позицию, — Михаил опустил взгляд и словно осунулся, — Я отправил наших соглядатаев, чтобы мне докладывали о каждом чихе Патриарха. Тогда и закрались подозрения в том, что Понтифик и Патриарх спелись, занимая противоборствующую и выжидательную позицию, выявляя друг у друга сторонников и противников. Но я думал, что это политические игрища церкви, пока не узнал о переписке
— Очень хотелось бы, — я удивленно поднял бровь, — ознакомиться с этой перепиской.
— Извини, Ларс, — хмыкнул Михаил, — но это слишком ценные сведения прежде всего для империи.
— Если все это правда про Триумвират и про то, что наши церковные иерархи в этом замешаны, то надо что-то делать. Мы должны действовать, и быстро. Нельзя позволить этой ране гноиться и разрастаться. Мы должны отрубить голову этой змеи.
— Я именно этим и занимаюсь, — скривился я.
— Мы стоим на пороге важной борьбы, — задумчиво произнес Михаил, пристально всматриваясь в мои глаза, — Византия не должна быть жертвой махинаций Триумвирата.
— Поэтому «несчастные случаи» необходимо прекратить, — добавил Феофил.
Я кивнул. А быстро они сориентировались. Или это все спланировано ими? Чувствую какой-то подвох.
— Чем Византия может помочь? — спросил подобравшийся Михаил.
— Сила Византии заключается не только в ее военной мощи, но и в обширной сети информаторов и дипломатов, — начал я, — Ваше влияние простирается далеко за пределы империи. Нам нужна информация. Ваше понимание политического ландшафта Рима и прилегающих территорий.
— Информацию мы с готовностью предоставим, — заверил Михаил, его рука инстинктивно потянулась к украшенному драгоценными камнями кресту, который висел у него на шее, — Но Рим — это крепость, Ларс. Его стены стояли веками, отражая бесчисленное количество захватчиков. Как ты собираешься его захватить?
Так я тебе все и рассказал. Я возьму его изнутри. Мы будем взращивать семена недовольства, раздувать пламя восстания и обращать народ Рима против своего предводителя.
— Это пусть вас не беспокоит, — убежденно ответил я.
Бровь Феофила нахмурилась в задумчивости.
— Рискованный гамбит, Ларс. Ты же понимаешь, что если потерпишь неудачу, то мы рискуем объединить западные королевства против нас, укрепив власть Триумвирата.
— Риск велик, — признал я, — но награда еще больше. Падение Рима отрубит голову Триумвирату.
Воцарилась тяжелая тишина пока императоры обдумывали мой ответ.
Глава 20
Конец лета 827 г., Царьград
— Рим, как ты знаешь, — заметил Михаил, — это змеиное гнездо политических интриг. Триумвират необходимо не только обезглавить, но и разоблачить. А это потребует хитрости.
Его слова подтверждают мои подозрения. Михаил ведет свою собственную игру, используя меня как пешку для достижения своих целей. Возможно, он стремился ослабить Рим, оставив Византию
Я встретился с взглядом Михаила. Не буду же я рассказывать, как я собираюсь вести свою военную компанию. Он же не поделился сведениями о содержании переписок Патриарха.
Что меня удивляло в Михаиле, так это показная простота в жестах, фразах и поведении. Но когда мыв были наедине, с него будто спадала пелена «простачка». И это заставляло меня напрягаться. Его прозвище «Травл», означающее «косноязычный» — не отражает его от слова «совсем». Он — отличный актер, лицедей и интриган.
Разговор плавно перетек в обсуждение организационных моментов по транспортировке войск морем, помощи со снабжением. Особо императоры не горели желанием тратиться, поэтому пришлось набраться наглости и чуть надавить на то, что в конечном итоге именно Византия получит огромный куш — Рим. После этого переговоры перекатились в конструктивное русло. Часть флота Византия предоставит с помощью найма местных судов. Со снабжением обещали договориться с купцами на Сицилии. На острове тоже что-то не ладно, сепаратистские настроения, как сказал Феофил, но они разберутся с этой проблемой.
Обсудив нюансы византийской помощи в деле захвата Вечного города, мы договорились встретиться вечером во дворце, чтобы подписать договор о разграничении зон влияния между Царством Гардарики и Византийской империей.
Во время очередного антракта арену заполонили танцоры и акробаты. Мы присоединились к своей свите. Я довольно и обнадеживающе кивнул ближникам на невысказанный вопрос о результатах переговоров.
После перерыва начался финальный забег. Колесницы с грохотом неслись по песку, оставляя за собой след пыли, висевший в золотом свете. Это было достойное завершение зрелищ.
Тепло попрощавшись с Феодорой и императорами, мы направились в свою резиденцию. За импровизированным праздничным обедом, я рассказал краткую выжимку моих переговоров.
По залу разнесся низкий гул удовлетворения, больше похожий на довольное мурлыканье сытого медведя, чем на шумное празднование, которого можно было ожидать. Я лениво крутил тяжелый кубок с морсом.
— Итак, старый волк, — обратился я к Радомыслу, — мой его голос был пронизан весельем, — ты мог представить себе, что мы увидим тот день, когда эти одетые в пурпур павлины признают половину всего севера нашими законными владениями?
Радомысл усмехнулся вопросу и похвалил меня за умение отстаивать точку зрения царства, пожурив за то, что я справился с этими интриганами-императорами без него.
— Даже самый тщательно составленный договор может дать сбои, — заметил Метик, — нужно будет следить за нашими соседями.
— Да. Доверие — редкий товар в мире политики, — согласился с ним Радомысл, — Однако это соглашение служит интересам наших стран. С другой стороны, хотя странно, что императоры перестали бросать алчный взгляд на Болгарское ханство. Этот договор может быть передышкой.