Ластики
Шрифт:
Шаги послышались под окном. Человек пошел к задней двери, которую специальный агент нарочно оставил незапертой. Когда он толкнул дверь, она слабо скрипнула на петлях. Боясь упустить жертву, он заглянул во все комнаты, сначала на первом этаже, потом на втором.
Теперь Уоллес видит полоску света вдоль дверной рамы, она расширяется медленно, нестерпимо медленно.
Уоллес прицеливается в то место, где должен появиться убийца, темная фигура в освещенном проеме двери…
Но тот, конечно
Ослепленный вспыхнувшим светом Уоллес успевает различить только движение руки, наставившей на него револьвер, движение человека, который стреляет… Уоллес бросается на пол и в ту же секунду нажимает на курок.
6
Он упал как подкошенный, ничком, вытянув правую руку и подогнув под себя левую. В кисти правой руки зажат револьвер. Он не шевелится.
Уоллес встает. Недоверчиво и осторожно он приближается к упавшему, все еще держа его под прицелом, не зная, что делать дальше.
Он подходит к телу с другой стороны, стараясь оставаться недосягаемым для возможного выстрела. Но упавший все еще не шевелится. Шляпа по-прежнему у него на голове. Правый глаз полузакрыт, левый смотрит в пол; нос слегка сплющен о ковер. Лицо, насколько его видно, посерело. Он мертв.
От нервного напряжения Уоллес окончательно теряет осторожность. Он наклоняется и трогает запястье незнакомца, пытаясь нащупать пульс. Рука бессильно разжимается, выпускает тяжелый револьвер. Пульса нет. Этот человек действительно умер.
Уоллес думает, что ему надо осмотреть карманы убитого. (В поисках чего?) Добраться можно только до правого кармана пальто. Засунув туда руку, он вытаскивает очки: одно стекло в них очень темное, другое – гораздо светлее.
– Не могли бы вы сказать, какое стекло было темнее – правое или левое?
Левое стекло… с правой стороны… Правое стекло с левой стороны…
Левое стекло темнее. Уоллес кладет очки на пол и выпрямляется. У него нет желания продолжать обыск. Ему хочется присесть. Он очень устал.
Это была самозащита. Он видел,как этот человек стреляет в него. Видел его палец на спусковом крючке. Пока он опомнился и выстрелил, прошло какое-то время, он это почувствовал. У него всегда была не слишком быстрая реакция.
Но надо признать, что он выстрелил первым. Он не слышал другого выстрела. А если бы они прозвучали одновременно, на стене или на корешках книг остался бы след от пули. Уоллес приподнимает штору: стекла тоже не задеты. Его противник не успел выстрелить.
Значит, в тот момент его чувства были настолько обострены, что ему показалось, будто все происходит в замедленном ритме.
Уоллес
Надо сообщить Лорану. Теперь к делу придется подключить полицию. При наличии трупа специальный агент не сможет действовать в одиночку.
Комиссар, наверно, уже ушел домой. Уоллес смотрит на часы: они показывают тридцать пять минут восьмого. Он вспоминает, что часы остановились на половине восьмого. Он подносит их к уху и слышит негромкое тиканье. Наверно, они пошли от выстрела – или от удара – когда он бросился на пол. Он все-таки позвонит комиссару: даже если его там нет, кто-нибудь обязательно скажет, как с ним связаться. В спальне есть телефон.
Дверь в спальню открыта. Горит свет. Ящик ночного столика выдвинут до отказа. Револьвера там уже нет.
Уоллес снимает трубку. Номер 124-24. «Это прямая линия». На другом конце провода раздается сигнал – и тут же умолкает.
«Алло?» – говорит чей-то голос.
– Алло, говорит Уоллес, я…
«А, это вы, а я как раз хотел с вами поговорить. Это я, Лоран. Я сделал открытие – ни за что не угадаете, какое! Даниэль Дюпон! Он вовсе не умер! Вы понимаете?» Он повторяет, чеканя каждый слог: «Даниэль Дюпон не умер!»
Кто говорил, что телефон в особняке не работает?
Эпилог
В полутемном зале кафе хозяин расставляет по местам столы и стулья, пепельницы, сифоны с газированной водой; сейчас шесть часов утра.
Хозяин еще не вполне проснулся. Настроение у него скверное; он не выспался. Вчера вечером он ждал возвращения жильца, чтобы запереть дверь; просидел, не сомкнув глаз, до глубокой ночи, и все без толку: пришлось запирать, так и не дождавшись этого проклятого Уоллеса. Он подумал, что жильца арестовали, недаром ведь его разыскивала полиция.
Уоллес заявился только утром – десять минут назад – изможденный, осунувшийся, еле стоящий на ногах. «Тут вас легавые спрашивали», – сказал хозяин, отпирая ему дверь. Уоллес не испугался. Ответил: «Я знаю, благодарю вас», – и сразу поднялся в свою комнату. Слишком он вежливый, чтобы быть честным. Правильно сделал, что вернулся только в шесть, когда хозяин уже был на ногах: не стал бы он вылезать из постели, чтобы впустить этого типа. И вообще, не будет он больше сдавать комнату, от этого одно беспокойство. Хорошо еще, если у него не будет неприятностей из-за этого непутевого жильца.