Ласточка на запястье
Шрифт:
– Так как вы встретились-то? – не понял Кирилл. – В беседе-то особо не общались.
Зоя пальцами легонько постучала по его лбу.
– Ты ведь почти из всех бесед вышел, дурень. Вот и не увидел. Мы с ним первые начали переписываться в общем чате. Ещё в самом первом, помнишь? Вроде мало кто вышел, а никто так нам не ответил. А потом ты написал в какой-то уж совсем старый чат. У меня он поднялся, и я увидела твоё сообщение. Решила, что было б неплохо встретиться. Гришу позвала. Вот и собрались мы тут. Выкинутые, да задавленные.
– А чем задавленные?
– Так взрослением, чем же ещё? – Зоя болезненно
Она сделала очередной глоток. Солнце уже почти село за горизонт, и небо казалось приторно нежным. Так быстро пролетело неумолимое время. Так быстро пролетела и их радостная школьная жизнь. Да, были в той жизни и обиды со страданиями, и злобные учителя с вечным желанием занять всё твоё время, но, тем не менее, был в той жизни смысл и товарищи, с которыми всё остальное быстро забывалось, становясь чем-то смешным и приятным, а не глобальным и тяжёлым.
Какое-то время они сидели в тишине, провожая солнце глазами. Невольно в голову приходили воспоминания, немного поблекшие из-за своей давности. Вспомнился старый класс с жёлтыми холодными стенами. Зоя, бодро вышибающая дверь и вбегающая в помещение с огромным букетом сирени. Одноклассницы, нарядные да накрашенные, с возбуждёнными визгами подбегают к ней, разбирая себе веточки. Одноклассники показательно закатывают глаза, игнорируя просьбу классного руководителя привести волосы в порядок, и построиться, наконец, для общего снимка. Фотограф, что с недовольным лицом протирает камеру. Сидевший в углу Гриша в пижаме единорога, с безразличием смотревшим какой-то фильм на телефоне.
– Я больше не хочу жить в таком мире, – разрезал тишину голос Зои.
Кирилл несколько раз моргнул, пытаясь понять, было ли услышанное плодом его воображения. Слышать такое от обычно активной и весёлой девушки было странно, а из-за происходящих в городе событий ещё и жутко. Она никогда не говорила о смерти. Правда, Зоя, сидевшая рядом с ними, была больше похожа на очень тусклую и бледную тень себя. И что новая Зоя может говорить и о чём именно думать, парень больше сказать не мог.
– Не шути так, – хрипло попросил Гриша, забирая бутылку себе, видимо, решив, что подруге уже хватит. – Сейчас чуть ли не каждый месяц кто-то то с крыши кидается, то на стрелке вешается.
– Я и не шучу, – уверенным, до мурашек твёрдым голосом ответила Зоя, продолжая смотреть на гаснущее небо. – Какой смысл жить в таком мире? Какой вообще смысл жить, если ты живёшь, не получая хороших эмоций? Может, мне всё это надоело? – её голос дрогнул, а в конце и вовсе оборвался.
Она тихо заплакала, закрывая лицо руками, а парни в ступоре сидели рядом и даже не знали, что сказать. Её плечи вздрагивали, короткие чёрные волосы растрепал новый порыв ветра. Гриша притянул её к себе, успокаивающее гладя по голове, словно она была малым ребёнком.
– Мне надоело жить жизнью брошенного человека, не знающего, что делать ему дальше. – ни с того ни с сего поделился
Зоя, шмыгнув носом, вытерла слёзы и озадаченно уставилась на него.
– А мне надоело жить скучной и серой жизнью, постоянно работая, чтобы прокормить пьяницу-отца и сестру, – поддержал его Гриша. – И надоели родственники, что требуют к себе уважения, хотя сами первыми отвернулись от нас.
– Мальчики, вы… – ее голос снова потух, будто бы слова были огнём и из-за холода не могли как следует разгореться. Через пару минут она, снова вытерев слёзы, на удивление бодрым голосом продолжила, – Я устала от того, что все меня бросают и предают! Устала, что люди стали бесчеловечными. Устала от того, что дружба и любовь превратились в детские игры. Устала, что меня окружают люди с зомбированными мозгами и холодной душой. Устала, что все так паршиво! Ненавижу этот мир!
Она говорила и улыбалась, словно городская сумасшедшая. Слёзы катились по красным от мороза щекам, а руки теребили край торчащей из-под куртки кофты. Она говорила страшные вещи, но голосом, полным радости и какой-то детской возбуждённости. Будто перечисляя все грехи мира, она находила для себя тот самый нужный, находящийся скрытым за густым дымом ответ. В конце концов, девушка спрыгнула с поваленного дерева и, подойдя к краю, что, впрочем, был довольно крутым и каменистым, восторженно воскликнула:
– Да пусть этот мир идёт прямиком в ад! Я создам новый! Мы создадим свой собственный! Изменим наш мир и, наконец, заживём полной жизнью!
Парни переглянулись между собой. Кирилл от такого даже протрезвел. Какое-то время они не могли вникнуть в её слова, но уже через пару секунд гениальность идеи врезалась в их слегка пьяное сознание. Потрясая своей простотой и одновременно сложностью. Кирилл спрыгнул на холодную землю и, слегка шатаясь, подошёл к бывшей однокласснице.
– Эй, пьянь, с обрыва не упади, – обеспокоено крикнул ему Гриша.
Парень обернулся, показал средний палец, после чего, приобняв возбуждённую Зою, гордо поднял голову, смотря на уходящее солнце.
– Да, пошёл ты в пень, дивный мир! – заорал он. Изо рта вылетел пар. – И Маша. Ты первая пойдёшь! А, не, уже сходила!
Гриша недовольно покачал головой, смотря на бутылку в своих руках. Эти бредни казались ему такими наивными, такими бестолковыми. Будто мир действительно могли изменить какие-то «выброшенные» молодые люди. И вроде и выпили немного, а бред с таким уверенным лицом несут, что аж завидно. Ему бы такую уверенность. Хоть в чём-то. С насмешкой он следил за тем, как его бывшие одноклассники кричат на солнце, будто оно виновато во всех их бедах. Удивительно, но ему тоже вдруг захотелось закричать. Так, чтоб все эмоций, страхи, его огромное горе и обида вышли наружу, растворившись в холодном воздухе.
Мир не изменить. И это он очень хорошо понимал.
– И как вы собираетесь изменить мир? – с насмешкой спросил он, качая головой.
Зоя обернулась к нему и хитро улыбнулась. Гриша сразу вспомнил эту улыбку. Как по заказу, в памяти всплыло воспоминание школьных лет. Класс, наполненный тишиной. Она сидит за партой и подмигивает ему, улыбаясь той самой хитрой улыбкой. После он узнал, что кто-то запер учительницу химии в кабинете и вложил ключ в карман к учителю истории. Кто это провернул, было понятно без слов.