Ласточкин хвост
Шрифт:
Она знала, что улицы города бывают неспокойны. Даже несмотря на то, что учителя и тётя Бет запрещали обсуждать подобные вещи, в газетных новостях иногда мелькали ужасающие заметки, а город полнился слухами, которые разносились быстро, как эпидемия чумы. Но ей и в голову не могло прийти, что когда-то она сама окажется в подобной передряге.
Однако в тот вечер Гёделе понадеялась на иллюзорную безопасность, которую дарила освещённая улица. Ей лишь хотелось прошмыгнуть мимо незаметной мышкой, чтобы не делать длинный крюк. За то и поплатилась,
— Ну здравствуй, рыба, — неровные зубы оскалились в акульей улыбке. — Негоже юной мефрау ходить потёмками одной. Хочешь, до дома провожу? Мне несложно. А парни здесь подождут, правда ведь? — повысил он голос, требуя одобрения.
— Юп, что за, нахрен, детский сад? — ближайший бородач сплюнул наземь. — Через полчаса мы должны быть у Барта, забыл?
— Так я догоню, — подмигнув Гёделе, он сделал очередной шаг вперёд, и девочка попятилась, уперевшись лопатками в кованые прутья.
Бежать было некуда. До сих пор она не разомкнула губ, хотя могла бы уже кричать, зовя на помощь, пока Юп не успел подобраться ближе. Страх бился в голове, словно дурная птица в пустой клетке, напрочь лишая всех прочих мыслей.
Раздался рёв моторов, выводя её из оцепенения: полдесятка хромированных чудищ сорвались с места, оставляя их с Юпом наедине. Одних в узком проулке.
Вильнув в сторону, Гёделе попыталась вырваться, но длинные руки вцепились в неё клещами.
— Ну-ну, зачем так? Красавчик Юп не обидит, — девочка вскрикнула от боли в заломленной руке, и жёсткая ладонь зажала ей рот. — А я ведь хотел по-хорошему…
Хриплый голос над ухом заставил волну омерзения подняться к горлу, и Гёделе выгнулась всем телом в попытке укусить его за палец. Юп ударил наотмашь, и мир вокруг покачнулся.
Помимо дурноты и боли в щеке, что горела огнём, Гёделе вдруг почувствовала нечто иное. Неведомую силу, что разрывала мышцы изнутри и ломала кости. Силу, что стремилась вырваться на волю.
И она позволила ей.
Вцепившись ногтями свободной руки в лицо Юпа, она почувствовала, как чуждость покидает тело. А затем кожа под её пальцами начала плавиться. Языки пламени пожрали щёку и добрались до губ, когда в глазах Юпа наконец отразился страх.
Вот только в отражении она увидела не себя.
В полутёмной комнате горят свечи. Маленький Юзеф вертится на низком стуле.
— А ну замри! — Клара лупит по голове гребнем, и мальчишка замирает. Смотрит прямо перед собой и видит в зеркале испуганного зверёнка.
Белёсая чёлка падает на глаза, но он не убирает, боясь пошевелиться. Лишь незаметно утирает сопли, когда сестра отворачивается. А затем безумная улыбка снова мелькает, искажённая неровным стеклом, и очередная лента появляется в его волосах.
— Так-то, Красавица, — Клара явно
Юзеф её ненавидит. Он не хочет быть «красавицей» — только чумазым семилетним мальчишкой, который лазает по заборам в компании состайников. Но продолжает молча играть свою роль, потому что иначе… Иначе узоры на теле расцветут парой новых синяков.
Однако нос чешется нестерпимо, и, не выдерживая, Юзеф чихает. Тонкая косичка выскальзывает из Клариной руки и рассыпается соломой по плечам.
— Ты посмотри, что натворил! — Клара ахает и отвешивает ему оплеуху. — Гадкий мальчишка! Ни минуты не может высидеть спокойно!..
— Прошло полчаса! — не успевает он огрызнуться в ответ, как его сдёргивают со стула. Юзеф отбивается как может, но Клара взрослая. Она сильнее. Её пальцы, словно когти, впиваются в волосы. Она держит крепко, пока лицо его не приближается вплотную к свечным огаркам.
— Полчаса, говоришь?
— Не надо, пожалуйста! Клара, не надо! Я буду сидеть смирно, буду!.. — Юзеф захлёбывается, хватаясь за подол её платья. — Клянусь, Клара, пожалуйста! Пожалуйста…
Он всхлипывает, превращаясь в девчонку, которую она в нём видит. Чужая рука давит на затылок, и вот уже пламя свечи оказывается в дюйме от правого глаза. Щекой он ощущает жар, исходящий от зажжённых огоньков.
Маленький Юзеф кричит во всё горло, и Гёделе кричит вместе с ним.
IV
Внутренний дворик блестит вчерашними лужами. С водосточной трубы срываются капли дождя, рождая симфонию туманного утра. Из-под забора подпевает соседский котяра, не попадает в ноты, и Лива презрительно отворачивается, пряча нос в складках воротника.
Рейнарт стоит напротив. Гёделе — под старой яблоней, что плачет ей за шиворот. Должно быть, со стороны они выглядят забавно: оба — и мужчина, и девочка в огромных галошах — стоят неподвижно, будто играют в гляделки. На деле же Рейнарт ждёт, пока она сосредоточится.
Лазурные светлячки мелькают перед глазами — хаотично и так быстро, что глазу не уследить. Гёделе никак не может собрать их «в кучу», как выразился Рейнарт для наглядности. В то время как поток шрафта должен образовать непроницаемый щит, у неё получается дырявая сеть для ловли рыбы.
— Не складывай мозаику по одной детали, — не выдерживает он наконец. — Просто представь, что ты магнит, и притяни все разом. Противник не станет ждать. Не каждый наделён безграничным терпением.