Латекс
Шрифт:
Лайф Петерсен бил копытом землю в желании немедленно раскрыть это дело, чтобы доказать, что его не зря перевели из скромного провинциального отделения близ финской границы, где всех преступлений за год и десятка не наберется, причем, не страшней кражи чужого велосипеда с целью прокатиться или пьяной драки с выбитым зубом, в столичный отдел, да еще какой! Заниматься раскрытием серьезных преступлений… кто из следователей об этом не мечтает?
Стараясь накопать что-то серьезное, он перевернул дом не хуже преступников, пожалуй, даже основательней. Если там и оставался
Лайф буквально раздваивался, с одной стороны, ему претили все эти игрушки извращенцев, как считал строгий блюститель порядка, родившийся и выросший в настоящей глуши и воспитанный в строгих традициях, где все позы, кроме миссионерской, считались пощечиной морали. С другой – Петерсен ловил себя на том, что хочется попробовать самому.
Улучив момент, он брал в руки флоггер или плеть, примериваясь то к распятию, на котором еще сохранились следы крови, то к козлам, представляя там и там обнаженную женскую фигуру. Приходилось признавать, что что-то в этом есть.
Тех, кого называли Топами, Лайф еще понимал, но как понять женщину, готовую терпеть боль и страх. Они-то ради чего?
Теория отвечала: чтобы доставить удовольствие своему верхнему и испытать его от подчинения.
Петерсен проходился маленькой плеткой по своей ноге и начинал сомневаться, что боль можно терпеть ради чьего-то удовольствия. Ради спасения жизни, наверное, но удовольствия?..
В общем, он совершенно не понимал вдову, а потому не мог заставить себя поверить в ее непричастность, вернее, в то, что она не сидела в ванной тихо как мышь, пока резали мужа. Наверняка радовалась, что кто-то мстит. Потому и член откромсали под корень.
Оп-па!
Отрезанный член подсказал Лайфу версию, он метнулся к Вангеру:
– Даг, а что если его убила какая-нибудь женщина, которую он бросил?! Убитый с этой своей вдовой недавно же поженились, так?
Даг кивнул:
– Так, только Бритт его вдовой тогда еще не была.
– А? – на мгновение замер Лайф, потом сообразил, что это сарказм Вангера, махнул рукой. – А обиженная красотка и отомстила. Потому член под корень.
– Если это так, то ты до пенсии убийцу не найдешь.
– Почему?
Вангер вернулся к своим бумагам. Перебирая какие-то записи, он наставительно изрек:
– У Густава было столько женщин, сколько тебе за всю жизнь даже в качестве свидетельниц не встретить.
– Ну да? – усомнился Петерсен. – Тем более.
– Лайф, прекрати выдумывать. Во-первых, Густав крепкий здоровый парень, его и вдвоем-то скрутить тяжело, а женщине в одиночку просто невозможно. Преступников было не меньше двух. Это раз. Второе: Густав их знал и не просто знал, но когда пускал в дом, еще не боялся их встречи со своей женой. В-третьих, это были мужчины, по крайней мере, двое из них, потому что подвесить Сьеберга на распятии тоже тяжело. И пуля в лоб выпущена мужской рукой, росту убийцы больше метра восьмидесяти. Не вставала же мстительница на цыпочки, чтобы дотянуться до распятого обидчика?
Петерсен заметно
– Но вдове я все равно не верю! Не могла она ничего не слышать и провести в ванной почти два часа.
Вангер снова вздохнул:
– Эта могла. И не слышать могла, и в ванной просидеть полночи тоже могла. Ты вот о чем подумай: если бы она была соучастницей, что стоило тихо исчезнуть из дома, сделав вид, что вовсе там не ночевала? А нам сказала бы, что ушла после ссоры. Получилось бы, что она ушла, а он позвал в дом черт знает кого. Но она принялась визжать на всю улицу, это тебе подтвердили соседи, и в панике звонить друзьям и вызывать полицию, даже не накинув халат. Что тебе соседи еще сказали? Обычно они рассказывают то, что скрывает жена.
– Ничего важного, ерунда всякая. Но о женщинах твердили, мол, бывали у него дамы часто.
– Бывали, Густав пользовался популярностью и любил женщин сам. Ты уже разобрался с его приспособлениями? – Даг снова вроде разбирал бумаги, Лайф попался на этом вопросе:
– В основном, но не со всеми.
– Осторожней, там много всякого… опасного…
Бритт еще раз строго допросили, все записали и вернули ключи от дома, пора приглашать клининговую компанию и основательно все вымыть. Несчастная женщина сходила в дом, забрала документы и важные вещи, а остальное поручила Линн.
В Стокгольм на несколько дней из Норвегии примчалась третья подруга – Фрида, которая до Бритт была подругой Густава и прекрасно знала все тонкости взаимоотношений с ним, на себе испробовала те самые приспособления для БДСМ, которые примерял Петерсен.
Вообще, сначала дружили Линн и Бритт, они вместе снимали квартиру на Седре по соседству с Магнусом, потом, когда Линн понадобилось охранять, а Фрида как раз потеряла работу в Управлении полиции, Ларс нанял ее в компаньонки. Потом Линн вышла замуж за Ларса, Бритт и Фрида остались в квартире одни.
Сначала роман разгорелся у Бритт с Магнусом, это был странный роман, он как угли в камине с плохой тягой, тлел и тлел, ни света, ни жара. А Фрида познакомилась с Густавом, и вот их роман оказался бурным! Настолько, что она забыла обо всем и была готова совершать рядом со Сьебергом самые безрассудные поступки.
А потом они поменялись партнерами. Нет, это не была знаменитая шведская семья, выдумка досужих болтунов, просто однажды выяснилось, что Фриде и Магнусу очень хорошо вместе, а Бритт готова сходить с ума рядом с Густавом, сводя и его заодно. Казалось, Бритт подчинила неуловимого Густава, они составили прекрасную пару и даже не так давно поженились.
И вот теперь…
– Фрида, мне пришло письмо от миссис Аманды Джонсон… – Осе Линдберг произнесла это с видом герцогини, только что получившей записку из Королевского дворца.
Раньше чем успела сообразить кто такая Аманда Джонсон, Фрида невольно задала другой вопрос:
– Что получили?
Неужели сейчас присылают письма? Фриде казалось, что эпистолярный жанр ныне ограничился перепиской в Интернете и рождественскими открытками.
Но она тут же сообразила: