Лавандовое поле надежды
Шрифт:
– И что? Думаешь, фон Шлейгель отправился к Килиану?
– Это выяснится только завтра. А завтра может быть уже слишком поздно.
До Люка внезапно дошло все значение нового задания, полученного им от Килиана.
– Слушай, мне тоже есть что тебе рассказать. Похоже, мои новости связаны с твоими.
Он описал, как возил полковника к Штюльпнагелю и какой приказ получил после этого. Лизетта слушала, точно пораженная громом.
– Он установил за мной наблюдение?
– А ты следишь за ним. – Люк криво улыбнулся. – Лизетта, нам очень повезло. Я могу рассказывать
– Поздно, Люк. Наверное, ему уже все известно, поэтому он и велел тебе следить за каждым моим шагом.
– Нет, он сказал, что недавно пришел такой приказ из Берлина.
– И ты поверил?
– Если бы он решил, что ты шпионка, тебя бы уже арестовали. Ты бы еще в банке услышала топот сапог тех, кто идет за тобой. Или гестапо поджидало бы тебя дома.
Лизетта испуганно заморгала. Ее колотило от страха, она с трудом понимала Люка.
– Да, наверное, ты прав.
– По-моему, он всего лишь принимает меры предосторожности – весьма мудро с его стороны.
– Но…
– Если он и в самом деле участвует в заговоре с целью свержения правительства Германии, то не кажется ли тебе, что он в первую очередь будет защищать именно этот план? Представляй ты для него хотя бы слабую угрозу, он бы без колебаний передал тебя в руки властям. Ему надо хранить свою тайну, а не репутацию. Тебе надо уходить, но очень осторожно.
– Ни в коем случае.
– Почему?
– Когда я сегодня вернулась домой, под дверью меня ждал Плейбой.
– Радист?
Она кивнула.
– Мы с ним прежде никогда не встречались. Я отправляла донесения через тайник.
– И что же изменилось?
– Вот. – Она показала ему листок бумаги. – Срочная депеша из Лондона в ответ на мое зашифрованное послание. Плейбою пришлось пойти на риск и самому доставить мне письмо.
– И что там говорится? – Люк затаил дыхание.
– Мне приказано вызнать все: действительно ли существует заговор, когда план будет приведен в исполнение, кто организаторы.
– Они с ума сошли. Килиан слишком далеко от места событий – как он может быть замешан в таком заговоре?
– Приказ получен с высочайшего уровня – от самого Черчилля. Плейбой сказал, что мое задание основывается на информации, поступившей от каких-то пленных немецких генералов. Похоже, в вермахте очень сильны антигитлеровские настроения. Кстати, зачем бы еще Штюльпнагелю встречаться с Килианом? Все сходится.
– Лизетта, это слишком опасно.
– Я снова встречусь с Маркусом Килианом. Если Шлейгель не упомянул ему о своих подозрениях, то я постараюсь выяснить о заговоре все, что только можно. Это мой долг.
– Я не оставлю тебя, Лизетта. Мы связаны, хотим мы того или нет. Вдобавок я получил приказ от Килиана.
– Так делай, что должен.
Люк смотрел на нее, утратив дар речи.
Она перевела дыхание.
– В этой записке он приглашает меня не в свой кабинет и даже не в отель. Предлагает выпить кофе у реки. Не очень похоже на человека, обеспокоенного какой-то угрозой. Может, ему интересен мой взгляд на случившееся.
Люк нервно расхаживал
Люк понимал: Лизетте важно задание, собственная безопасность ее не волнует. В Л’Иль-сюр-ла-Сорг ею двигал страх, что она не сумеет выполнить миссию, на которую ее отправил Лондон. Вот и теперь ее твердая решимость встретиться завтра с Килианом объяснялась верностью приказу. Уговорить ее выйти из игры возможно только на ее же условиях. Пусть считает, что задание и впрямь очень важно.
– Как ты это проделаешь? – спросил он.
Лизетта разгладила лоб кончиками пальцев.
– Буду откровенна. Расскажу ему о Л’Иль-сюр-ла-Сорг. Если я опережу его и во всем признаюсь, то как ему меня в чем-то подозревать?
– Что ж, это один из вариантов.
Она грустно улыбнулась.
– У меня нет выбора. Знаю, ты бы рад спорить, но, честное слово, бросить все и уйти – очень глупо. Будет выглядеть еще подозрительнее. Ты же и сам понимаешь…
Сейчас Люк ненавидел ее за логичность и рассудительность.
– Ты права, – понурился он.
– Ты согласен? – удивленно спросила Лизетта. Люк едва не рассмеялся. Голос девушки зазвучал нежнее. – Знаешь, вот только что, на миг, суровый партизан исчез, остался только романтичный любитель лаванды, покоривший мое сердце.
Все сопротивление Люка растаяло.
Он протянул руки к возлюбленной.
– Мне невыносима мысль потерять тебя, – прошептал он.
Прошло долгое время, прежде чем Лизетта мягко высвободилась из его объятий.
– Мне надо сохранить ясность мысли. Я любовница Килиана, а ты – приставленный ко мне шпион.
Люк кивнул. Он справится, вынесет эту муку, даст Лизетте прожить эту часть ее жизни так, как она считает нужным. А потом, если они оба выживут, он соберет воедино все разрозненные куски, сложит все заново.
– Adieu, – сказал он. А что тут еще-то скажешь.
Лизетта кивнула.
– Adieu.
Люк поцеловал ее в обе щеки, легонько коснулся поцелуем губ – и шагнул за порог.
Выходя из дома Лизетты, он не знал и не мог знать, что немецкий турист на другой стороне улицы, вроде бы фотографирующий жену на Монмартре, на самом деле навел объектив на Люка. И даже успел сфотографировать его второй раз, на переходе, прежде чем Люк затерялся в сумерках парижского вечера.