Лавандовое поле надежды
Шрифт:
30
На следующий день Килиан ждал Лизетту на мосту Понт-Неф. Еще вчера он стоял тут, гадая, уж не шпионка ли она. Но сегодня, глядя, как она улыбается ему, пробираясь через толпу, он слегка устыдился, что ему это пришло в голову.
Леве подтвердил, что вчера вечером Лизетта вернулась домой одна, поужинала и в восемь часов выключила свет. Утром она отправилась на работу, а во время ланча ненадолго выскочила за покупками.
Выжидая на переходе, она помахала полковнику, и тот не сдержал ответной улыбки. Она
Глядя на приближающуюся девушку, Килиан пожалел о вчерашней импульсивной встрече со Штюльпнагелем. Конечно, он поступил правильно – но не разворошил ли тем самым осиное гнездо? Надо было подождать. К сожалению, уже ничего не поделаешь. Что ж, возможно, новый план поможет ему избавиться от тревог.
– Привет, Маркус, – запыхавшись, выдохнула Лизетта. Без тени смущения она обхватила его руками за шею, крепко обняла, три раза поцеловала в щеки и снова прижалась всем телом. – Ты какой-то грустный сегодня.
– Правда? Прости. Я мечтал, как бы было замечательно встретить тебя, когда мне было тридцать.
– Но мне тогда было пятнадцать, – хихикнула девушка. – И я была по уши влюблена в Дидье Бодо, шестнадцатилетнего шахматиста. У меня коленки подкашивались, когда у него челка на глаза падала.
Килиану стало смешно.
– Он бы не сделал тебя счастливой.
Лизетта засмеялась.
– Ты абсолютно прав. Спасибо, что пригласил меня.
– А ты думала, я больше тебя видеть не захочу?
– Ой, что ты! – Она застенчиво улыбнулась. – Такая чудесная погода, да? Совсем уже весна.
– Давай пройдемся. Прогуляемся вдоль Сены.
– Чудесно. – Лизетта продела руку ему под локоть, и они неторопливо зашагали по мосту мимо крохотных букинистических лавок с подержанными книгами на любой вкус.
– Люблю старые книги, – призналась Лизетта.
– В самом деле? Ты слишком юна, рано хоронить себя в пыли древних фолиантов.
– Не гляди на меня свысока. Мне нравятся старинные вещи. Вот ты, например.
Полковник расхохотался.
– Как ты провела эти два дня?
– Скучала по тебе. Это очень плохо, учитывая, что мы едва знакомы?
Он украдкой бросил на нее полный нежности взгляд и покачал головой. Так хотелось сохранить это чувство – слишком долго его мир был погружен в серое.
Они сошли с моста и зашагали по Левому берегу, вниз по течению.
– Ты слыхал поговорку – мол, Левый берег думает, Правый берег тратит? – спросила Лизетта.
– Из-за Сорбонны? – предположил Килиан.
– Да. Тут всегда жили образованные люди – историки, философы,
– Но сама ты предпочла поселиться на Правом?
– То, что мне нравится, и то, что я могу себе позволить, очень часто не совпадает.
Он улыбнулся и показал своей спутнице на один из книжных лотков. Они вместе подошли туда и полчаса неторопливо перебирали книжные завалы, то и дело мимолетно касаясь друг друга. Килиан не мог отрицать кипящих в душе чувств. Он слишком стар для нее, постоянно напоминал он себе. Между ними пропасть. Но в разговор вступал другой, вкрадчивый голос: «Ну и что с того?» Он не связан ни с какой другой женщиной. Одинокому холостяку с молоденькой французской любовницей стесняться нечего. В мечтах Лизетта уже была его женой. Невозможная мысль!
«Возможно, твои дни сочтены, – твердил незримый внутренний собеседник. – Так успей насладиться ей!»
Наконец они отыскали уютное кафе неподалеку от «Двух маго», где впервые увидели друг друга.
– Ты купила себе книжку? – спросил Килиан, заметив в руке девушки потрепанный томик.
– Купила. Для тебя. – Она с победоносной улыбкой протянула добычу ему. – Вот.
– «Собор Парижской Богоматери». – Килиан поднял взгляд. – Я люблю Гюго.
– Я тоже. А поскольку мы только что прошли в тени великого собора, мне и подумалось, очень подходит случаю.
– Я тронут. Спасибо, милая Лизетта.
Он наклонился и поцеловал ее, гадая, не приходится ли ей сидеть впроголодь, чтобы иметь возможность тратить деньги на подарки ему.
– Ты ко мне так щедр. – Внезапно личико ее оживилось. – Ой, я хотела тебе рассказать, что вчера-то было!
– Что-то случилось?
– Ну, собственно, скорее с Вальтером, но касается в первую очередь меня.
Она рассказала ему, что к Вальтеру Эйхелю приходил офицер гестапо, причем вел себя так, точно речь шла о каких-то интригах на высшем уровне.
Ошеломленный такой честностью, Килиан усердно высматривал в Лизетте следы вины, но не нашел и тени. Она рассказывала живо и с пылом, искренне смеясь над глупостью гестапо.
– Представляешь лицо Вальтера, когда этот жуткий тип вошел к нему в кабинет? Нет, где тебе. – Лизетта перешла на шепот. – Поверь мне на слово, Маркус, этот самый фон Шлейгель – олицетворение всего самого гнусного в гестапо. Уф!
Она передернула плечиками.
– Так его слова не имеют никакого фактического основания?
– Нет, он не лгал, – призналась девушка, хитро улыбнувшись. – Меня и правда арестовали… то есть я так думаю. Даже не знаю толком. Этот мерзкий фон Шлейгель со мной почти и не разговаривал. Запер меня в комнате, где я битых два часа оплакивала свою погубленную жизнь. А потом отпустил: после того, как я словно бы невзначай поставила его в известность, что Вальтер Эйхель – мой крестный отец. Удивительно нелепая потеря времени!
Так вот оно что! Лизетта откровенна с ним – но до конца ли честна? Расспрашивать дальше не хотелось.