Лавандовое поле надежды
Шрифт:
Генерал кивнул.
– Да. К сожалению, кроме вас, в Париже у меня нет никого, кому бы я рискнул довериться. Мне нужен человек с вашим опытом работы с людьми.
– Что же мне теперь делать? – спросил Килиан.
– Ничего. – Генерал допил кофе. – Как вы сказали, этот тип уехал.
– А Лизетта Форестье?
– Вам она нравится?
Килиан кивнул, не готовый признать, насколько же она ему нравится.
– Она из хорошей семьи. Я проверю ее связи. Поддерживайте с ней отношения и установите слежку. На карту поставлено слишком
– Да, конечно.
– И, может, у вас найдутся какие-нибудь дела вне Парижа, на неделю-другую? Дайте себе передышку, только не прерывайте связи с моим штабом – вы можете понадобиться нам в любую минуту.
Килиан задумался.
– Я давно уже откладываю одну поездку… Спасибо, генерал.
– Пока все идет по плану. Тем не менее я ценю ваши решительные действия. Уведомляйте меня обо всем, что покажется вам странным.
Килиан поднялся.
– А вы дадите мне знать, если ваши источники обнаружат что-либо необычное о Лизетте Форестье?
– Разумеется. – Штюльпнагель развернулся в кресле и посмотрел на просторы садов. – Полковник, я, пожалуй, несколько минут посижу на весеннем солнышке…
Они пожали друг другу руки.
– Не забудьте представить меня парижскому епископу, – произнес Штюльпнагель громко и жизнерадостно.
– Конечно, генерал.
– Превосходно. До свидания, полковник Килиан. Хайль Гитлер!
Килиан прокладывал себе дорогу сквозь толпу людей, отогревающих замерзшие за зиму кости и заледеневшие сердца. Теплый весенний денек его не радовал.
После встречи с Вальтером Лизетта вернулась к себе молчаливая и удрученная. Ее больше не страшила встреча с фон Шлейгелем, зато волновало, успел ли гестаповец поговорить с Маркусом Килианом. Если успел, то ее задание провалено, а жизнь висит на волоске.
Предельно сосредоточившись на работе, Лизетта кое-как сумела дотянуть до конца дня. Наконец сотрудники начали собираться по домам, но девушка мешкала, стараясь не думать ни о Маркусе, ни о Люке, ни о фон Шлейгеле, ни о том, что из нее смогут вытянуть пытками. Впрочем, наверное, допрашивать ее не станут, а сразу сочтут виновной – выведут на задворки какого-нибудь неизвестного здания и пустят пулю в голову. Наверняка то же самое случилось в Л’Иль-сюр-ла-Сорг. Лизетта не сомневалась: Люк каким-то образом причастен к смерти старика. Жаль, ей так и не хватило смелости узнать. А что теперь? Доведется ли ей еще когда-нибудь с ним поговорить?
Надо предупредить его об этом новом повороте событий. Но как? Затерявшись в мрачных думах, Лизетта торопливо шагала домой, не обращая внимания на тепло догорающего погожего дня.
29
Килиан впервые присмотрелся к своему шоферу. Он и не подозревал, как они похожи внешне, даже роста одинакового! Словно
– Ваша семья родом из Пруссии, Леве?
– Из Баварии. Но я не знаю точно, откуда мои родители.
– Гитлер захотел бы поместить вас на какой-нибудь из своих плакатов.
– Тогда, выходит, и вас, полковник.
– Я для этого уже староват. – Килиан решил рискнуть. – И, к сожалению, я не такой образцовый нацист, как бы ему хотелось.
– Я тоже, полковник, – осторожно ответил его собеседник. Килиан понял, что его самым внимательным образом изучают.
Он коротко кивнул. Разговор зашел на опасную территорию.
– Спасибо, что так быстро пришли, Леве.
– Я в вашем распоряжении, полковник. Чем могу служить?
– У меня к вам необычная просьба, – начал Килиан. – Прошу, садитесь.
Они расположились в дальнем углу кабинета полковника. Удобные кресла и низкий столик создавали атмосферу, более располагающую к непринужденной беседе, чем письменный стол. Килиану нравилась гордость Леве: хотя тот и занимал несравненно более низкое положение, но совершенно не тушевался.
– Вы как-то упомянули, что умеете молчать… Я впечатлен этим вашим умением.
– Так точно.
– Мне оно снова понадобится.
– Хотите, чтобы я подвез мадемуазель Форестье?
Килиан через силу улыбнулся.
– Все немножко сложнее. Да, я хочу, чтобы вы ее подвозили – собственно говоря, хочу, чтобы с сегодняшнего дня именно вы отвечали за то, чтобы отвозить мадемуазель Форестье, куда она ни прикажет.
– Я бы с удовольствием, полковник, но…
– Не волнуйтесь, с вашим начальством я все улажу.
– Хорошо. Но, полковник, что такого сложного в том, чтобы возить мадемуазель Форестье?
– Сложности начнутся, если я придам этому сопровождению несколько иной характер.
Леве открыл было рот, а потом нахмурился.
– За ней надо следить?
Килиан кивнул.
– Зачем?
– Вам это знать ни к чему.
– Что именно вас интересует?
– Где она бывает, с кем встречается.
– Для этого мало просто следить за человеком с водительского сиденья. Вы просите меня организовать наблюдение за мадемуазель Форестье… верно?
– Да. Я хочу, чтобы вы следовали за ней неотступно, как тень. Это надо хранить в строжайшей тайне.
– А еще кто-нибудь об этом знает?
– Нет, – солгал Килиан. – Я прошу вас сделать это ради меня.
– Но почему именно я?
– Вы – лицо гражданское, примерно одних с ней лет, вам легче вращаться в ее кругу. Но главным образом, Леве, я прошу вас, потому что, по-моему, на вас можно положиться. Вам можно доверять? – спросил Килиан, вперив в собеседника испытующий взгляд. Ответный взор Леве не дрогнул.
– Да, можете. Но вы говорите о доверии, а это вещь обоюдная. Могу ли я быть уверен, что для слежки за молоденькой женщиной есть веские причины?
– Можете. Наблюдение устанавливается как необходимая мера предосторожности.