Лавка чудес Аластера Баффла
Шрифт:
Повернувшись, он стал изучать полки. Верхняя осталась погруженной во тьму, хотя остальная комната была прекрасно освещена. На одной из полок расположились три высушенные, сморщенные головы; одна показала мне язык, другая хихикнула. Тут же стоял миниатюрный стол для пинг-понга с крошечными ракетками и мячиком размером с пульку мелкокалиберного пистолета; как только я взглянул на стол, ракетки тут же начали яростный турнир. Рядом лежала леденцовая палочка, которая превратилась сначала в змею, потом в стрелу, затем снова в леденец.
– Сесилу
– Эта штука - куда красочнее, чем тот простой посох, которым пользовался Чарлтон Хестон [15].
Леденец стал ремнем с пряжкой, после чего вернулся в прежнее состояние, и Баффл положил его на полку.
– А что еще он может?
– ахнул Мори, широко раскрыв глаза, с таким же завороженным видом, как семьдесят восемь лет назад.
– Обычные трюки для вечеринок, - пренебрежительно бросил Баффл.
– Ничего по-настоящему серьезного для взрослых людей.
Подойдя к дальнему концу прилавка, он поднял маленький кувшинчик, принес его к нам и поставил рядом с Мори.
– Что это?
– не выдержал я.
– Если не ошибаюсь, а я редко ошибаюсь, это именно то, что вы обсуждали вчера, - пояснил Баффл.
– Иисусе!
– воскликнул Мори.
– Только взгляни, Нейт! Я шагнул ближе и уставился в кувшинчик.
– Это он, Нейт! Это он!
– взволнованно завопил мой друг.
– И готовится сделать бросок, совсем как в первенстве по бейсболу тридцать второго года!
И точно! Передо мной был Бэби, только ростом примерно с полдюйма, показывающий всем болельщикам, куда посылает следующую подачу. Но изображение не было статичным. Игрок между второй и третьей базами колошматил по своей перчатке, рефери отчаянно сигналил Руту, приказывая перестать заниматься ерундой и занять свое место.
Я поднял глаза на Баффла.
– Как вы это проделали?
– спросил я.
Он весело хмыкнул, и я снова почувствовал себя насекомым.
– Зеркалами.
– Что это, черт возьми, за ответ?
– обозлился я.
– Каков вопрос, таков ответ. Вы платите, я показываю - и оно того стоит, не так ли? Каждого истраченного цента.
Я вытащил пятерку и положил на прилавок.
– О'кей. Итак, каким образом вы это проделали?
– Прошу прощения, мастер Силвер, - ответил он, отодвигая банкноту, - но я никогда не даю двух ответов на один и тот же вопрос.
– А что еще у вас есть?
– не выдержал Мори.
– Говорю же: все, что угодно. Где-то тут моя коллекция Мориса Голда… А, вот она!
Он дотянулся до верхней полки, схватил какие-то ноты и показал нам.
– Песня, которую вы так и не сочинили. За нотами появилась книга.
– Роман, который вы так и не написали.
Выражение бесконечной печали омрачило его лицо, когда он вытащил снимок маленького мальчика:
–
– Он очень похож на Марка, - выдохнул Мори. Марк был его сыном, убитым во Вьетнаме.
– Кто это?..
– Я только что сказал вам.
– Но у меня не было внука!
– Знаю, - кивнул Баффл.
– Поэтому и снимок никогда не существовал.
Он дунул на фотографию, и она тут же исчезла.
– А я думал, сегодня вы не собираетесь показывать фокусы, - бросил я.
– Я и не показываю. Фокусы - это для детей.
– В таком случае, как вы назовете то, что продемонстрировали? Он ткнул пальцем в сторону трех мутных стеклянных кувшинов.
– Надежды. Мечты. Сожаления.
– Нет, серьезно, как вам это удается?
– настаивал я.
– Серьезно?
– повторил он, изогнув бровь и, казалось, глядя прямо сквозь меня, в какую-то непонятную точку, которую никто не должен видеть.
– Берем две неплохо прожитые, но ничем не выдающиеся жизни, перемешиваем вместе с тем, что могло быть, и с тем, чего никогда не случилось, слегка спрыскиваем оптимизмом юности и цинизмом зрелости, добавляем несколько капель триумфа и чашку неудач, разогреваем печь давно угасшей страстью, посыпаем крохотной щепоткой мудрости - и готово.
– Он улыбнулся, крайне довольный своим объяснением.
– Срабатывает безотказно.
Он вел себя как типичный торговец. Заговаривал зубы клиентам в надежде всучить подмоченный товар. Но Мори жадно впитывал каждое слово. Глаза сияли, лицо раскраснелось: он снова был одиннадцатилетним мальчишкой, ожидавшим от Баффла всяческих чудес.
– Терпеть не могу торопить клиентов, - заметил Баффл, - но уже почти пора кормить банши [16] и горгону.
– А нельзя ли нам на них взглянуть?
– вскинулся Мори.
– Подозреваю, что они покажутся вам обычными кошками.
– А всем остальным?
– не отступал я.
– Это зависит от того, сумеет ли человек разглядеть за внешним обликом истинную сущность вещей.
– Вы всегда так ловко уворачиваетесь от прямых ответов?
– не выдержал я, раздраженный тем, что после всех этих лет ему по-прежнему удавалось мистифицировать меня. Мой разум подсказывал: все это фокусы. Но что-то еще продолжало настойчиво шептать: вот оно, истинное волшебство!
– Нет, мастер Силвер, - ответил он.
– Но и вам не всегда так легко давались саркастические вопросы.
– В некоторых кругах сарказм считается признаком интеллекта, - парировал я.
– Но здесь нет «кругов», мастер Силвер. Вы просто не умеете вывернуть наизнанку мир.
И тут Мори застонал. Обернувшись, я увидел, что тело его скручено невыносимой болью. Я вытащил из его кармана пару таблеток и сунул ему в рот. Подождал минуту, прежде чем спросить:
– Помогло?
– Не слишком, - поморщился он.
– На этот раз совсем худо, Нейт…