Лавка сновидений Юнсыль
Шрифт:
Осколок исчез, но Кассель каким-то образом смог определить, что он и превратился в копье.
Принц легко взмахнул магическим оружием: внешне оно казалось очень тяжелым, но в руке ощущалось невесомым. А законы физики на него будто бы вовсе не действовали: Кассель перекинул копье влево, а затем изменил направление движения оружия на середине пути, совершенно не ощущая инерции.
— Нет, ну и что мне с этим делать?
Будучи принцем, Кассель обучался нескольким боевым искусствам, но только азам. Фактически он не владел ни одним из них в совершенстве, а уж тем более никогда не держал в
Кассель неосознанно вытянул руку и ткнул наконечником в воздух. И вдруг почувствовал, как из острия вытекает сила. В этот момент лезвие начало светиться белым, а затем из конусообразного наконечника вырвался направленный луч, словно Кассель нажал на невидимый поршень. Пока принц пытался побороть резко возникшее головокружение, свет от копья свободно разлился в пространстве небытия. Будто вокруг резвилось несколько сотен маленьких фей.
Везде, куда проникал свет, появлялось сновидение.
Кассель оперся на копье, чтобы не упасть. Он и так едва держался на ногах после того, как израсходовал столько сил. Голова все еще кружилась, а в животе бурлило, но он продолжал стоять, изучая открывшуюся перед ним фантастическую картину. Свет не застыл, не разбился, не исчез. Он существовал по собственной воле, струился и двигался, словно сам знал, что делает.
По всему пространству небытия расплывались сновидения, словно чернила на тончайшей бумаге для рисования. Некоторые из них представляли собой фантазии, рожденные в воображении, другие — воспоминания о прошлом из реальной жизни. Все они оказались черно-белыми, как немые фильмы ушедшей эпохи, но тем не менее это были сны. Кассель коснулся самого большого из них, и сон вдруг пришел в действие: он начал прокручивать разные сценки, совсем как в кинотеатре. В черно-белом воспоминании были мама Юнсыль, сама девочка и… там был Кассель.
Неизвестно, сколько прошло времени, но наконец свет сделал все, что намеревался, и медленно погас. Пространство небытия теперь полнилось огромными и прекрасными черно-белыми картинами.
Из небытия, которое уничтожало все, к чему прикасалось, Кассель создал бытие.
Собрав последние силы, принц начертил магический круг, через который мог бы выйти из сна. Пыльца тоже изменилась — она не застывала и не исчезала. Во вновь созданном пространстве магический круг функционировал вполне нормально. Кассель вывалился из сна и тут же потерял сознание.
А открыл глаза от звука зовущего его голоса:
— Кассель! Кассель!
Услышав стук, он машинально повернул голову к двери и увидел, что она заперта. Юнсыль неистово колотила и крутила дверную ручку, пытаясь попасть в спальню. Кассель вскочил на ноги. В глазах вдруг потемнело, голова закружилась. Он чуть не упал, но успел ухватиться за стену.
— Как же долго я был без сознания…
В правом кармане мундира лежало что-то тяжелое. Принц нащупал там осколок разбитого Камня грез. Кусок вернулся в ту же форму, в какой был до того, как Кассель вошел в сон. Может быть, в следующий раз не придется наполнять его таким количеством силы, чтобы превратить в копье… Принц повернул ручку двери, а сам непроизвольно оглянулся на кровать, где спали родители Юнсыль.
И поймал взгляд дяди, который к тому моменту уже проснулся.
Глаза
— Папа, ты в порядке? Ты ранен? Кассель, ты все исправил?
Юнсыль все еще была в замешательстве и не находила себе места, но в конце концов немного успокоилась, села на кровать и вытерла слезы. Отец, который до этого смотрел на Касселя, перевел взгляд на Юнсыль. Принц заговорил как можно спокойнее:
— Юнсыль, подойди сюда.
— Что? — ошарашенно спросила она, вытирая слезы.
Кассель протянул ей руку.
— Подойди.
— В смысле? Почему? В чем дело?
И в этот момент заговорил отец Юнсыль. Его голос был слишком четким для человека, который так долго спал.
— Дочка!
Юнсыль подскочила и схватила его руку, что безвольно лежала на кровати. Дрожа от волнения, прижалась к ладони губами. Касселя охватила тревога. Казалось, что-то не так. Принц не мог понять, что именно, но с дядей происходило нечто странное. Его дочь так сильно плакала прямо у него на глазах, а он даже не успокоил ее. Юнсыль была вне себя от счастья, поэтому не заметила ничего необычного. Она с радостью прошептала:
— Я думала, с тобой что-то случилось… Слава богу, все хорошо! Прости меня, прости… Папа, я люблю тебя.
— Я хочу есть.
— М-м?
— Я голоден.
Буквально потеряв дар речи, Юнсыль подняла голову и застыла в такой позе. Кассель подумал, что лицо его дяди напоминает восковую фигуру. Не живого человека, а именно искусно смоделированную куклу.
— Дочка, я хочу есть. Дочка, я хочу есть. Доченька, я хочу есть.
Отец Юнсыль повторял фразу «я хочу есть» каким-то механическим голосом, при этом выражение его лица оставалось неизменным. По спине Касселя заструился холодный пот. Юнсыль, казалось, не понимала, что происходит. Она попеременно глядела то на мать, которая все еще не открыла глаза, то на отца, что смотрел на нее без единой эмоции. Внезапно Юнсыль вскочила.
— Го-голоден? Прости. Я быстро что-нибудь придумаю. Подожди минутку!
Юнсыль выбежала из комнаты, не глядя на Касселя. На ее лице читалась растерянность. Затем послышался звук закрывающейся входной двери.
Кассель осторожно прикрыл дверь в комнату. Затем подошел к своему дяде, который уставился на принца стеклянными глазами.
— Дядя?
— Кассель.
— Вы в порядке?
— Я голоден.
Кассель стиснул зубы. Что-то было совсем не так. Принц медленно сел на край кровати, чтобы не испугать мужчину.
— Дядя, вы меня помните?
— Кассель.
— Что вы сейчас чувствуете?
— Ничего.
Кассель сразу понял, что произошло: в настоящем у дяди не было ни воспоминаний, ни стремлений. Обычно так живут именно те, кто потерял сон. Они становятся калеками, способными ощущать лишь голод и желание спать. Но есть еще одна вещь, которую теряют те, кто не видит снов.
Эмоции.
Кассель вспомнил воссозданный им сон своего дяди. В нем были и образы, и желания, но все они получились бесцветными.