Лавочка закрывается

Хеллер Джозеф

— Моркок.

— Что?

— Патрик, ее зовут Моркок, а не Мор.

Патрик в недоумении скосил глаза.

— А я был готов поклясться, ты поправил меня и сказал, что ее зовут Мор.

— Он и поправил, Патрик. Не обращай на него внимания. Это что, та самая медицинская сестра, о которой ты говорил? Мне было бы грустно думать, что ты упал настолько низко, что решил жениться на одной из моих подружек.

— Разве я сказал хоть одно слово о женитьбе? — запротестовал Йоссарян.

— Сказал, — рассмеялась Фрэнсис. — Ты похож на того слона, который всегда все забывает.

Неужели ему предстояла еще одна женитьба?

Колеблющемуся Йоссаряну не нужно было напоминать о немногих благах жизни в одиночестве.

Ему не придется слышать, как кто-то разговаривает по телефону. На своем новом проигрывателе с автоматической заменой компактных дисков он мог целиком прослушивать «Лоэнгрина», «Бориса Годунова» или «Мейстерзингеров», или четыре полных симфонии Брукнера, мог крутить их от начала и до конца, купаясь в райских звуках музыки, которые не прерывал женский голос: «Ну, что это за музыка?», или «Тебе что, и правда это нравится?», или «Сделай, пожалуйста, потише. Я пытаюсь слушать новости по телевизору», или «Я говорю с сестрой по телефону». Он мог читать газету, не опасаясь, что кто-нибудь может ухватить следующие страницы, которые он собирался прочесть.

Он полагал, что смог бы вынести еще один брак, вот только времени на новый развод у него не было.

23

КЕНОША

Такая неудобоваримая для мятущегося ума пища распирала голову Йоссаряна во время полета на запад в начале его путешествия на встречу с женой капеллана; единственной целью этого визита было теперь выражение сочувствия и взаимное признание позорного поражения. Когда она увидела его в аэропорту, на ее лице отразилось разочарование, которое она не в силах была скрыть.

Каждый из них надеялся встретить кого-нибудь помоложе.

Герой Зигфрид, как вспомнил впоследствии Йоссарян, отправился совершать свои подвиги в роли галерного раба, сидя за веслами лодки, в которой находилась лошадь Брунгильды, и вскоре, оказавшись тет-а-тет с другой женщиной, без излишних проволочек обручился с нею.

Йоссарян сидел в салоне первого класса, и никакие безумные фантазии подобного рода не тревожили его.

Зигфриду, чтобы предъявить свои права на женщину Брунгильду, пришлось вскарабкиваться на гору и пробираться сквозь огонь.

У Йоссаряна была Мелисса, сама летевшая в Вашингтон.

Когда все это закончилось и, оглядываясь назад, он обдумывал пародию для журнала «Нью-Йоркер», он пришел к выводу, что его путешествие в сравнении с путешествием вагнеровского героя прошло весьма удачно.

Обогатившись на полмиллиона долларов, он оказался перед трудным выбором, но остался при этом в живых и мог этот выбор сделать.

Зигфрид в конце путешествия был мертв; Брунгильда была мертва, была мертва даже лошадь; Вальхалла перестала существовать, вместе с нею ушли и боги; композитор ликовал, а его сладострастная музыка тем временем торжественно затихала, как неуловимый сон, потому что такова уж расчетливая природа искусства и художника.

Йоссарян же мог с нетерпением ожидать в недалеком будущем возможности потрахаться снова. Он получил на это «добро» от своего доктора. Всю свою жизнь он любил женщин и большую часть этой своей жизни он был влюблен больше, чем в одну женщину сразу.

Маленький портовый город Кеноша на озере Мичиган, штат Висконсин, расположенный всего лишь в двадцати пяти милях к югу от гораздо большего маленького городка Милуоки и имевший теперь аэропорт для приема реактивных лайнеров, переживал экономический подъем, который отцы города не в силах были объяснить. Местные социологи приписывали этот третьестепенный бум, возможно, в шутку, благоприятному климату. Открылось несколько малых предприятий с некоторым техническим уклоном, а в здании заброшенной и давно бездействовавшей фабрики какое-то агентство федерального правительства организовало лаборатории,

за которыми, по слухам, стояло ЦРУ.

В зале ожидания нью-йоркского аэропорта Йоссарян обратил внимание на других пассажиров первого класса — все это были мужчины моложе него и в очень хорошем настроении. В нынешние времена так радуются только ученые во время отпуска. Разговаривая, они держали наготове карандаши, а говорили они в основном — что он и отметил с испугом — о тритии и дейтерии, о которых сам он знал мало, и о дейтериде лития, который, как они сказали ему в ответ на его вопрос, представлял собой соединение лития и тяжелой воды и, что еще более важно, являлся наиболее предпочтительным взрывчатым веществом для наилучших водородных устройств.

— Неужели об этом всем известно? — Он недоумевал — почему это они говорят так открыто.

Да, конечно. Он может прочесть обо всем об этом в «Ядерном альманахе» и «Справочнике атомщика» Хогертона, и то, и другое продается, весьма вероятно, в отделе дешевых изданий.

Во время посадки он узнал нескольких направляющихся в бизнес-класс проституток и двух девиц из секс-клубов в его многоэтажном доме, подрабатывавших в качестве уличных приманок вблизи коктейль-баров и расположенных у входа банкоматов. Девицы проживали в его же доме. В экономическом классе кучковались группки бездомных, которые каким-то образом смогли приобрести авиабилеты, чтобы покинуть неприветливые улицы Нью-Йорка и стать бездомными в Висконсине. Перед путешествием они вымылись, возможно, в туалетах здания АВАП, где плакаты, созданные когда-то Майклом, все еще строго предупреждали, что курить, сорить, трахаться, отсасываться, бриться, мыться и стирать категорически запрещается как в раковинах, так и в туалетных кабинах, что алкоголь может быть вреден беременным женщинам и что анальное сношение может привести к инфицированию ВИЧ и гепатитом. Плакаты Майкла получили призы за художественные достоинства. Ручной багаж этих пассажиров состоял из тележек, используемых в универсамах, и бумажных пакетов. Йоссарян был уверен, что видел, как в самом хвосте самолета заняла место крупная черная женщина с шишковатыми меланомными родимыми пятнами, та самая, которая в одной розоватой сорочке смывала с себя грязь на пожарной лестнице в тот раз, когда он спускался вниз с Макбрайдом. Он пошарил глазами, но так и не нашел одноногую женщину-калеку, которую обычно три-четыре раза на дню насиловали какие-нибудь бродяги; не нашел он и нездорового вида блондинку, которую тоже видел на лестнице, когда та вяло латала дыру на белой блузе.

Еще Йоссаряну помнилось, что именно от физиков в самолете он услышал, не понимая ничего из сказанного, что в мире науки время непрерывно течет назад или вперед и вперед и назад и что частицы вещества могут двигаться сквозь время назад и вперед, не претерпевая никаких изменений. Почему же он не может делать то же самое? Еще он услышал, что субатомные частицы должны всегда одновременно находиться во всех местах, где они могут находиться, и, исходя из этого, он начал размышлять о том, что в его ненаучном мире человеческих существ и сообществ все, что могло случиться, случилось, а все, что не случилось, и не могло случиться. Все, что можетизмениться, изменится, а то, что не меняется, не может измениться.

Миссис Карен Таппман оказалась хрупкой, застенчивой и нервной пожилой женщиной, у нее не было устоявшегося мнения относительно многих сторон того затруднительного положения, которое и стало причиной их встречи. Но в отношении одного события все сомнения вскоре могли рассеяться: они оба начинали понимать, что он сожалеет о своем приезде, а она сожалеет о том, что попросила его приехать. Скоро им нечего будет сказать друг другу. Ничего нового им не приходило в голову. Он честно признался, что узнал ее по фотографиям, которые, как он помнил, были у капеллана.