Лайон Нейгард и предвыборный заговор
Шрифт:
Глава 2
Сэнвелл старался не подавать вида, но был явно удивлён появлением Лайона с Оушен Стрит. Помощник коротко кивнул в знак приветствия и завёл мотор. Машина нырнула на одну из узких односторонних улиц и выкатила к заливу. Пошёл холодный дождь, который Лайон почувствовал даже внутри салона автомобиля. И хотя Сэнвелл оперативно поддал жару в автомобильной печке, Лайона пробивала дрожь.
Он снял туфли и лег, уставившись в потолок. Сэнвелл, всё это время ехавший молча, поправил зеркало и спросил:
–
– Сложно назвать это удовлетворением, ведь его обокрал собственный кузен.
– Не представляю, что он сделает.
– Я тоже, – Лайон зевнул и пальцем провёл по обшивке автомобиля.
– А спектакль?
– Актеры сыграли добротно, а вот сценариста я б к постановкам больше не допускал, – устало ответил Лайон. – Я приехал в театр сдать вора, а спектакль шёл в комплекте.
Лайон заметил между водительским и пассажирским креслом скрученную газету.
– Что интересного пишут в «Вестнике Бёрка»?
– Как всегда, господин Нейгард. Авторская колонка сетует на возросшее число преступлений. Особенно много говорят об убийстве молодого полицейского в Винслоу. Но, думаю, парнишка просто попал под горячую руку.
– Почему?
– Общаюсь с бывшими коллегами по работе, потому, немного в курсе событий.
– Ты так давно служишь моей семье, Сэнвелл, что я забываю о твоей работе в полиции.
– Ничего страшного, сэр, – отчеканил помощник. Его испещренное морщинами лицо приняло привычное озабоченное выражение. – После криминала, блок новостей о жизни города. Ничего нового вы там точно не найдёте. На восьмой-девятой странице – новости экономики. Ваши акции подорожали на три пункта. Думаю, это хороший знак.
– Акции отцовские… Продолжай, – незаинтересованным тоном попросил Лайон.
– В конце как всегда спортивные новости и минутка высокой поэзии, – растягивая последние слова, сказал Сэнвелл.
– Надеюсь, это был сарказм в твоих словах?
– Конечно, сэр.
– Приятно слышать. За твоей непроницаемой угрюмостью, я, порой забываю, кто научил меня препираться с отцом.
В Ньюрчестере они попали в долгую пробку. Молчание на заднем сидении действовало на нервы. Лайон прокручивал яркие моменты спектакля в голове, но раз за разом, когда он пытался воспроизвести арию Эллимайны, в сладкоголосое эльфийское пение вмешивался Лэнсберри со своими теориями заговоров. И все декорации тут же превращались в синеватый дым.
Лайон судорожно пытался занять себя хоть чем-то, но кроме созерцания каждого сантиметра кожаной обивки сидений, да подсчета протяжных гудков стоящих в пробке машин, придумать ничего не мог. От тоски его спас сон: рваный, беспокойный, он перенес его в комнату без окон и дверей. Черные стены, изрисованные детскими рисунками, изображали разные сценки из чьей-то жизни. На кожаном белом диване посреди комнаты сидели Лэнсберри, актриса Эллимайна и мэр Элисон. Увидев его, они улыбнулись и позвали к себе, но стоило Лайону приблизиться, как те превратились в синеватый дым, оставив его в этой запечатанной комнате одного.
Лайон проснулся уже за городом. Его еще долго не покидало ощущение замкнутого пространства. Лишь оказавшись дома и приняв горячую ванну, он избавился от навязчивых мыслей. Давний отцовский друг обратился пылью, а разрисованный изнутри
***
Прошла неделя, прежде чем Картер Лэнсберри вновь напомнил о себе.
Обедая в небольшом ресторанчике «У дядюшки Плута» на окраине Рэдвина, Лайон попросил официанта принести свежую газету. Обычно он читал прессу утром, а когда был очень занят или ленился, просил краткий пересказ Сэнвелла. Однако этим утром ему позвонил телеведущий Анджело Кларити и спутал все карты. Шоумен иногда консультировался с Лайоном, прося совета, как общаться с той или иной звездой, которую он пригласил в свою вечернюю передачу «Время победителей».
Вот уже два года Лайон собирал досье на каждого живущего в городе Бёрк. Люди и нелюди, потомки древних родов и владельцы компаний, художники и писатели, скульпторы и актёры – на всех Лайон составлял психологический портрет и время от времени приторговывал этой информацией.
Первую полосу «Вестника Бёрка» занимала обширная статья об открытии трех новых станций метро, связавших районы Фрул и Крайт наземной веткой. С фотографии ухмылялся Элисон. Лайон подметил, что мэр заметно поправился. Вторая и третья страницы также не представляли для Нейгарда особенного интереса, а вот на четвертой он увидел еще один знакомый портрет. Надпись над ним гласила:
«Члена городского совета упекли в психлечебницу!».
Два полицейских удерживали Лэнсберри, застёгнутого в смирительную рубашку. Фотограф передал его измученное лицо, всклокоченные сальные волосы и полубезумный взгляд.
Лайон пронесся по двум колонкам со скоростью бегуна-спринтера. Вкратце, неделю назад Лэнсберри собирал сторонников своей теории заговора. Кому-то из совета его идеи пришлись не по душе, он настучал кому следует, и зачинщика удалили из общества.
Лайон поднял глаза с газеты. За соседним столиком сидела молодая девушка в шляпе с широкими полями, сером жакете поверх кремовой блузки. Её яркая фиолетовая помада словно призывала его: «Подойди и познакомься!». Он так и сделал. Заказав у официанта бутылку шампанского, летящей походкой Лайон оказался у ее столика.
– Я заметил, что у вас не занято, – он мило улыбнулся. Девушка подняла на него глаза, но ответом не удостоила. Лайон предположил, что молчание означало приглашение и сел напротив.
– По-моему, я ясно дала вам понять, что знакомства меня не интересуют, – сказала девушка, продолжая игнорировать Лайона.
– Ваше молчание мне сказало об обратном, – он попытался мило улыбнуться. Не подействовало.
Пока она молчала, Лайон её изучал. Стройная, миловидная, макияж, подчёркивающий полные губы и большие глаза, копна темно-русых волос, перехваченных на затылке изящной заколкой. Она сосредоточенно читала папку с бумагами.
«Хм, неровный мелкий почерк. Похоже на документы, папка точь-в-точь, как у Слока, – подумал Лайон, взгляд скользнул по груди, он пригляделся в её немного веснушчатое лицо. – Нет, если бы она работала в полицейском департаменте, я бы её знал. Может быть, мэрия? Или в какой-нибудь адвокатской конторе? Надеюсь второе. Эх… знать бы, что она читает!».