Лайзл и По. Удивительные приключения девочки и ее друга-привидения
Шрифт:
Она только надеялась, что как раз сейчас означенные соседи выглядывали в окна. Пожалуй, в уголке окошка гостиной Сьюзен Сэлвей в самом деле дернулась занавеска! Вот и отличненько. Пусть Сьюзен любуется, как она, Августа Гортензия Корыст-Морбауэр, вводит в свой дом Первую Леди! Пусть смотрит и страдает от зависти – поделом! А нечего было изводить Августу нескончаемыми монологами о достижениях маленьких Джереми с Джозефиной! Тоже, фи, предмет для гордости и хвастовства – два тощих бледных создания с мордашками, словно недопеченные вафли!
Августа даже испытала легкое
И вот тогда-то Августу посетила одна черная мысль. Такая черная, что окружающий мир на некоторое время словно бы затянуло туманом. Мысль состояла в следующем: все, чем она в данный момент наслаждалась – посещение Первой Леди, завистливые взоры соседей, не говоря уже о раззолоченной карете возле ворот, – все это могло ускользнуть у нее из рук, если Лайзл, эта вредоносная пакость, не будет отыскана, причем как можно быстрей!
Размышляя таким образом, Августа вела своих гостей через просторную прихожую, и ее вдруг осенило.
Плевать на риск! Она просто не могла допустить, чтобы Лайзл – настоящая Лайзл – болталась по белому свету, готовясь пустить прахом все тяжко заработанное и, несомненно, заслуженное благосостояние Августы.
Этого попросту невозможно было допустить! Ни под каким видом!
А стало быть, как только она отыщет девчонку, она ее немедля убьет.
Вот так-то.
Приняв в минуту озарения такое простое и радикальное решение, Августа сразу почувствовала себя лучше.
– Чайку выкушать не желаете? – жизнерадостно обратилась она к высокопоставленной гостье. – Или, может быть, кофе? Горячего шоколаду?
– Недосуг, – бросила Первая Леди, вперед хозяйки вплывая в гостиную, словно это был ее дом, а не Августы.
Когда все (в смысле, Августа, Первая Леди и алхимик – Вера куда-то ускользнула, как только представился случай) расселись, Первая Леди устремила на Августу пронизывающий взгляд. И у той, как она ни крепилась, пробежал по спине холодок. Да уж, мечтать о посещении Первой Леди было определенно приятнее, чем действительно ее принимать…
– Перейду прямо к делу, – сказала Первая Леди. – Намедни произошла ужасная, непозволительная путаница. В результате у вас оказалась вещь, принадлежащая мне, а у меня – нечто, принадлежащее вам.
– В самом деле? – вежливо отозвалась Августа, немало разочарованная тем, что, оказывается, это был не светский визит, а сугубо деловой. А она-то раскатала губу – думала, что он знаменовал ее восхождение в высшие общества сферы! Впрочем, Августа сочла за лучшее не показывать своих истинных чувств и просто спросила: – О какой вещи вы говорите?
Первая Леди покосилась на алхимика. Тот молчал, успев за краткое время их непосредственного знакомства твердо уяснить для себя, что в ее присутствии лучше всего держать рот на крепком замке и тихо надеяться, что она вовсе забудет о твоем присутствии. Однако сейчас эта политика не сработала, – видя его бездействие, Первая Леди с силой наступила ему на ногу. Вскрикнув, алхимик
– Полагаю, это принадлежат вам, – сказала Первая Леди. Алхимик приподнял крышку, и Августа увидела мягкие холмики серой пыли. – Его ведь звали Генри, не так ли?
– Не пойму я вас, – сказала Августа.
– Это ваш муж, – на удивление долготерпеливо принялась объяснять Первая Леди. – То есть его бренные останки. Естественно, до кремации они выглядели несколько иначе…
– Тут какая-то ошибка, – сказала Августа, начиная приходить к выводу, что Первая Леди выжила из ума. – Прах моего дражайшего супруга, да упокоится душа его с миром, пребывает на…
И она широким жестом указала было на каминную полку – но осеклась, не договорив. Она действительно поставила туда шкатулку, прибывшую от мистера Грея, на тот шальной случай, если кто-нибудь из сильных мира сего явится с соболезнованиями. Августа рассчитывала некоторое время изображать убитую горем вдову, а потом, когда все уляжется, выбросить пепел в маленький туалет для слуг, размещавшийся на заднем дворе. Пепел, но не коробочку; шкатулка показалась ей довольно симпатичной – что ж зря добру пропадать?
Так вот, симпатичной шкатулочки нигде не было видно.
Поняв это, Августа как-то гортанно булькнула, и это бульканье перешло сперва в пронзительный вой, сменившийся настоящим ревом. Заслышав этот ужасающий звук, в комнату поспешно влетела Вера. Сейчас, без шляпки, с безжизненными каштановыми волосами, прилипшими к выпуклому блестящему лбу, она больше обычного напоминала грустного головастика.
– Что-то не в порядке, маменька? – спросила она.
– Все не в порядке! – прокаркала Августа. – Это ты утащила деревянную коробку с каминной полки?
– Нет, маменька, что вы, я ее даже не трогала…
Грузное тело Августы потряс очередной спазм, бородавки на лбу приготовились взорваться.
– Карен!.. – взревела она.
Мигом явилась Карен, заплаканная, с красными глазами.
– Карен, – начала Августа, и ее глаза опасно сверкали, – где шкатулка, в которой хранился прах моего дражайшего, безвременно почившего супруга?
Карен посмотрела на опустевшую каминную полку. Открыла рот. Закрыла его. Снова открыла…
– Я не знаю, госпожа, – кое-как выдавила она. – Утром, когда я вытирала пыль, она здесь точно стояла. А потом я пошла с подносом, и на меня напал призрак… – Выговорив это слово, Карен тотчас одумалась, но было поздно. Видно, не хватило ей с утра одной порки за глупость.
К изумлению всех присутствовавших в комнате, алхимик так и вскинулся в кресле:
– Призрак? Говоришь, ты видела призрак?
– Да не обращайте вы внимания на ее болтовню, – вмешалась Августа. – Говорю вам, она головкой стукалась в детстве. Вот ведь жалость, совсем деток некоторые не берегут! – Она повернулась к Первой Леди и сделала жест рукой, словно опрокидывала в рот рюмку. – А всему виной виски…
Но от Карен не укрылось, с каким вниманием отнесся к ее рассказу алхимик. Он поверил ей, он готов был ее выслушать. И она продолжала: