Лазурный берег, или Поющие в терновнике 3

Сторидж Пола

Кто он такой?

Совершенно он не похож на типичного оксфордского буржуа…

Однажды за ужином, когда дети уже спали, Джастина поделилась своими соображениями насчет нового соседа с мужем, однако Лион к ее немалому смущению развеял в прах все подозрения и страхи:

– Так ведь я знаю его!

Джастина подняла на мужа удивленные глаза.

– Как? Не может быть!

Лион утвердительно закивал.

– Да, точно…

– Кто же он?

– Аббат Джон О'Коннер… Он переехал в Оксфорд из

Ольстера.

Слова мужа прозвучали для нее как гром среди ясного неба.

Как – оказывается, рядом с их домом поселился католический священник?

В Южной Англии, в святая святых англиканства, где само признание о своей принадлежности к католицизму в лучшем случае могло вызвать презрительную усмешку, а в худшем – затаенное недовольство?

Да быть того не может!

А Лион, будто бы угадав мысли жены, после непродолжительной паузы продолжал:

– Ты ведь знаешь, что тут, в Оксфорде, учится несколько выходцев из Ирландии… в смысле – из Дублина.

– Знаю. Ко мне в студию приходят ирландские студенты.

Лион подчеркнул:

– В том числе – и из Ольстера…

Она растерянно произнесла:

– Ну, из Ольстера… И что же с того?

– А то, Джастина, что все они – католики, – объяснил Хартгейм. – И этот аббат, насколько я понял, прислан сюда… – он замялся, подыскивая нужное выражение, – ну, для удовлетворения их религиозных потребностей, что ли… Кстати, оказывается в Оксфорде есть католический приход – а я и не знал… Правда, не очень большой… Раньше я и не подозревал об этом, – повторил Лион, – пока не познакомился с Джоном.

Джастина удивилась еще больше.

– Как – ты уже успел с ним познакомиться? А почему я об этом ничего не знаю?

Лион смущенно заулыбался.

– Ну, ты ведь меня об этом не спрашивала… Ты вообще редко интересуешься, как я провожу свободное время…

Джастине показалось, что в голосе ее мужа прозвучала затаенная обида. Она растерянно улыбнулась:

– Извини, я ведь так занята.

– Я знаю…

После непродолжительной паузы Лион, посмотрев на жену, произнес:

– А я-то думал, ты уже видела нас вместе…

– Ты хочешь сказать, что часто проводишь с ним свободное время? – осведомилась Джастина.

Вздохнув, Хартгейм признался:

– Нет, не очень… Во всяком случае – не так часто, как мне бы того хотелось…

Она иронически покачала головой.

– Да, честно говоря, я не думала, что ты за такой короткий срок сможешь сойтись с таким вот подозрительным субъектом…

Пришла очередь удивляться Лиону.

– А чем же этот почтенный человек кажется тебе подозрительным?

Она, поежившись от скрытой неприязни, произнесла:

– Не знаю…

– Может быть, потому что он – ирландец, да еще – католический священник?

Джастина посмотрела на Лиона с немалым удивлением

и спросила:

– Но ведь в таком случае и я должна вызывать у многих подозрение? – она сделала паузу в надежде, что муж как-нибудь прореагирует на ее выпад, однако тот ничего не сказал.

Лион промолчал.

И только через несколько минут он, стараясь не встречаться с женой взглядом, произнес:

– Честно говоря, я не думал, что ты можешь быть столь недоброжелательной…

– Я?

– Но не я же…

Стараясь придать своим интонациям как можно больше спокойствия, Джастина ответила:

– Лион, ты зря обвиняешь меня в том грехе, какого я не совершала… При всех своих многочисленных и очевидных недостатках я никогда еще не страдала грехом недоброжелательства… Понимаешь?

– Но ведь ты… – начал было Лион, однако его жена перебила его более напряженным голосом – она почему-то разволновалась, и, что самое странное – сама не могла найти этому причину:

– Для меня, как и для многих нормальных люде, все человечество делится на тех, к кому я испытываю симпатию, и тех, к кому – нет. Ведь симпатия, как ты сам понимаешь – понятие иррациональное, его трудно объяснить при помощи чистого разума… Вот она есть, и вот ее – нет. Симпатия – это ведь такая хитрая штука, которая мало зависит от самого человека… – Джастина вздохнула, после чего, отставив от себя чашку с недопитым чаем, добавила: – я ведь не говорю, что этот наш новый сосед мне не нравится… Я говорю только, что он почему-то малосимпатичен… Лично мне. Хотя, вновь-таки повторю – я его слишком мало знаю…

Лион нахмурился.

– А раз так – то не стоит говорить о нем подобные вещи… Ты ведь неглупый человек, Джастина, и должна понять, что крайность в суждениях относительно незнакомых людей – далеко не самое лучшее качество… А тем более – в нашем возрасте…

– Ну, мы не такие уже и старые, Лион, – парировала Джастина.

– Тем не менее, большая часть жизни уже прожита, и ты ведь не станешь этого отрицать?

В ответ Джастина произнесла примирительно:

– Как знать – может быть, я действительно не права, Лион?

Искоса посмотрев на жену, Лион уверенным голосом сказал:

– Наверняка…

– Ну, извини…

После чего Хартгейм, отвернувшись, принялся задумчиво рассматривать замысловатый узор на вышитой скатерти.

Молча допив чай, он буркнул:

– Спокойной ночи… И ушел в спальню.

Джастине показалось, что в этой обыденной короткой фразе просквозила какая-то совершенно непонятная для нее обида…

Действительно, Лион удивительно быстро сошелся с новым соседом – тем более удивительно, что герр Хартгейм всегда отличался некоторой осторожностью и осмотрительностью в выборе знакомств.