Льдом и мечом
Шрифт:
— Почему? — Эгорд слегка приходит в себя, будто не в тюрьме демонов, а в библиотеке Старга. — В смысле… Я думал, боги следят за нами всегда, а младшие живут беззаботно. Все наоборот?
— Почти. Боги дают людям свое могущество, но не вмешиваются в их мир сами, лишь иногда наблюдают. Это закон — никто из богов и демонов не имеет права вторгаться в мир людей, склонять на свою сторону. Боги и демоны лишь преподносят дары, а люди решают, брать или нет, и если брать — для каких целей.
— Не похоже, что демоны чтут закон.
— Демоны нарушают давно. Начали с малого,
В клетке вспыхивает огонь, будто костер без дров, возникает демон.
Какие же они одинаковые, думает Эгорд. Рога, хвосты, копыта, а челюсти соревнуются, у кого больше зубов…
— Привет, небесная шлюха! — Язык краснокожего монстра хлещет ноги Леарит полосами слюны. — А это еще кто?!
— Твоя смерть. — Эгорд летит в броске, усталости как не бывало, пальцы вонзаются в щеки демона, воин-маг разбивает оледеневшую голову о колонну прута.
Еще три костра, три демона.
Пленников избивают долго. Минуту или сутки — без разницы, одинаково долго, если копыта — кувалды, а когти — копья…
Дольше приходится осознавать, что жив. И Леарит жива. Видит, что ее раны затягиваются сами, но все равно омывает талой водой, втирает остатки целебно мази.
— Спасибо, — шепчет Леарит так, словно не было никаких мучителей. — Это местные часы. Только по их приходам и можно считать дни. Уже утро.
— Зачем они приходят? — Эгорд смотрит на зеленоватую черноту горизонта и бордовую грозу, воздух пропитан запахами электричества и крови. Легкие опять немеют, Эгорд придвигается ближе к богине, под корни исцеляющих лучей.
— Развлекаются, — отвечает Леарит, улыбка как восход солнца. — Давно не видела, как гибнет демон, благодарю. Ты все сделал правильно, Эгорд.
— Неужели я еще жив?.. — Эгорд перевязывает во рту сгусток металлического вкуса, не так-то просто сплюнуть, занятие отвлекает от удушья, воин-маг кашляет.
— Держись ближе к моему свету, — говорит Леарит. — Обними меня.
Спустя череду воспоминаний и сомнений, не напутал ли чего, по улице бесшумно скользит цепочка черных накидок, в руках блестят косы, лиц не видно под качающимися краями капюшонов. Один поворачивает на клетку тусклые кости черепа и пустоту глазниц. Процессия мирно, как жрецы, исчезает за гранью клетки.
— Охотники за душами, — сообщает Леарит.
— Демоны? — Эгорд потрясен. Всегда думал, что смерть одна, а их… сколько? Армия?
— Ни демоны, ни кто либо еще. У них свой мир. Говорят, там чернота, пустота и тишина. И больше ничего. И сами охотники, конечно. Это лишь слухи, сомневаюсь, что так, всем свойственно приукрашивать, точнее, устрашать все жуткое. Но как на самом деле, знают лишь охотники.
— Расскажи что-нибудь, пожалуйста, — просит Эгорд, яд пронизывает тело тошнотой и болью, слабость не дает поднять веки, так и хочется выпить снадобье, но тепло Леарит успокаивает, лечит очень хорошо,
— Есть праведники, грешники и… те, кого называют по-разному. Обычно сумасшедшими, но я называю путниками. Праведники живут для себя и близких, живут по законам, по совести, готовы пожертвовать собой ради мира, покоя, благополучия друзей и родных. Их души попадают на небо, блаженствуют бесконечно долго, некоторые становятся младшими богами. Но в итоге умирают навсегда.
— Печально.
— Грешники тоже живут в удовольствие, у них тоже бывают дорогие сердцу люди, но их жизнь — нарушение законов, обман, предательство, воровство, убийство… Не умеют жить по правилам, держать клятвы. После смерти попадают сюда, в царство демонов, где их мучают, над ними всячески издеваются, терзают, ввергают в тайные кошмары. Некоторые преодолевают боль и страх, их превращают в демонов. Но все они тоже рано или поздно умирают. Навсегда.
— Туда им и дорога.
— А есть путники. Им тоже свойственно нарушать, идти наперекор. Но стараются не для себя. Их ведет идея. Безумная, пугающая грешников и праведников, но ради нее путники не щадят себя, а порой и других. Хотят сделать мир лучше, всегда в пути, бредут к цели, постоянство для них — смерть. Жаждут менять мир и меняться сами. Конечно, не все правы, многие путники ошибаются, разочаровываются в идеях, но им свойственно учиться на ошибках, оживать духом, бросаться в новый путь…
— Жизнь коротка, все дороги не истопчешь…
— Потому им дается второй шанс.
— Что?
— Второй, третий, четвертый… Пока не сдадутся. А сдаются редко. После смерти их души попадают в таинственный мир, где, по слухам, лишь тьма, пустота и тишина…
— Охотники!
— Души путников возвращаются в мир людей, в тела новорожденных, столь же отчаянно рвутся в путь, но память прошлой жизни нашептывает, что вот этот путь надо обходить стороной, выбери другую дорогу… Путники перерождаются десятки раз, а самые древние становятся охотниками. Постигают тайны жизни и смерти, забирают души умерших, перевозят на небо или сюда, вселяют души в младенцев. Их бытие — загадка и для богов, и для демонов.
Проходят дни, точнее, ночи, мрак неизменен, как и ядовито-зеленая примесь. Остаются без малого два пузырька с лекарством, удается прибегать к нему все реже и крохотными глоточками. Леарит рассказывает истории из жизни богов, Эгорд — о Виторе и Милите, о приключениях, любви, о солнечных днях без демонов… Порой видения такие яркие, что сочатся слезами, Эгорд вытирает мокрые щеки, то и дело с горечью обнаруживает: это было лишь воспоминание, сон, Витора и Милиты давно нет…
Каждое «утро» являются демоны. И каждый раз Эгорд кидается в бой, клетка превращается ледяную пещеру, однажды убивает трех демонов… Но финал всегда одинаков: Эгорда и Леарит жестоко избивают. В земном мире воин-маг давно бы умер. Если здоровье мерить шкалой в сотню делений, то здесь оно почти всегда на единице. Ниже не упадет, хоть об стену разбейся, но и выше не поднять. Лежи и мучайся на радость демонам. Но драки и боль входят в привычку…