Льды уходят в океан
Шрифт:
Илья... Я говорила, что не хочу быть твоим врагом. У меня и вправду не было никакого желания враждовать с тобой. Хотелось, чтобы ты просто исчез из моей жизни — и все. Но вот сейчас... Если бы ты знал, как я сейчас тебя ненавижу! Ты даже не скотина, а настоящий гад. Такой же скользкий и мерзкий, как любая гадина. Были бы у меня силы — раздавила бы тебя...
Ее лицо было рядом с его лицом, Илья чувствовал горячее дыхание и ясно видел, с какой ненавистью она глядит на него. Когда минуту назад Марина хлестала его по щекам,
Беседин отступил на полшага, а когда Марина снова приблизилась к нему, попятился еще дальше. И еле слышно проговорил:
— Не кричи. И не оскорбляй, если не хочешь получить в морду. Понятно?
Он думал, что его угроза отрезвит ее. Ничуть не бывало. Она подошла вплотную:
— В морду? — Марина криво усмехнулась. — В морду не так уж и больно. Этим меня не напугаешь... Эх ты, геро-ой!
Она взглянула на него с таким презрением, что его покоробило. И он, наверное, ударил бы ее, если бы в это время они не увидели двух людей, медленно приближавшихся. Вот один из них, сказав что-то своему спутнику, повернул влево. А второй размашистой твердой походкой направился к берегу, где стояли Илья и Марина.
Это был Марк — она не могла ошибиться. Только Марк мог ходить так, как шел этот человек. И только Марк мог так размахивать руками: одной широко, выбрасывая ее посолдатски, а другой совсем немного, будто она была у него больная...
Вначале Марина испугалась и подумала, что лучше всего ей незаметно уйти. Но Илья в это время громко сказал:
— Что, может, позовешь их на помощь?.. А мне плевать на всех. Если надо, придавлю и тех, и тебя заодно. Ясно?
Ей не надо было никого звать. Марк, еще издали услышав ее взволнованный голос, быстро подошел и сказал:
— Здравствуй, Марина. — Потом посмотрел на взъерошенкого и злого Беседина, встал между ним и Мариной. — Ты, Беседин? Не ожидал тебя здесь встретить.
Илья враждебно бросил:
— Не лучше ли будет, если ты потопаешь дальше? Разве не видишь, что ты тут лишний?
— А может быть, лишний ты? — усмехнулся Марк. — Я не вижу, чтобы тут кто-то был рад тебе...
— Я тоже не вижу, чтобы! ты осчастливил кого-нибудь своим присутствием... Марина, скажи этому типу, пусть идет к своей некоронованной королеве. А то он и так иссох, тоскуя по ней.
— Не уходи, Марк, — тихо попросила Марина. — Я боюсь его...
— Вот как?!
Илья попытался оттолкнуть Марка и подойти к Марине, но Талалин даже не шевельнулся. Ему вдруг показалось, что когда-то, очень давно, все это уже было: было злое, ненавидящее лицо Беседина, было непреодолимое желание схватиться с ним один на один и драться до тех пор, пока тот не запросит пощады, была и Марина, такая же жалкая и растерянная, как сейчас. Но вспомнить, где и когда это было, Марк не мог.
Илья угрожающе сказал:
— Уйди. Мне
Драться? Нет, драться он не намерен. Стоит ли пачкать руки?
Марк повернулся к Беседину спиной, сказал Марине:
— Хочешь, я провожу тебя домой?
Она, кажется, совсем растерялась. Марк проводит ее? Домой? А если он захочет войти в ее комнату? И остаться с ней? У нее уже сейчас голова идет кругом только оттого, что он рядом, что она слышит его голос... Его голос... Беседин — это далеко, она, кажется, уже и забыла о нем...
— Спасибо, Марк, — сказала она. — Большое спасибо. Не оставляй меня с ним. Если тебе нетрудно, Марк...
— Идем.
Марк взял ее за руку, и они пошли. Беседин хотел было догнать их, но раздумал. Крикнул громко, во весь голос:
— Эй, Талалин, пошарь у себя в карманах — есть ли там что-нибудь? Без денег у тебя с ней ничего не получится — знаю по опыту...
Марк резко остановился, коротко сказал Марине:
— Подожди меня здесь.
Но она схватила его за руку.
— Не надо, Марк. Умоляю тебя, не надо.
— Хорошо. Пойдем, — согласился он. — Я поговорю с ним в другой раз...
5
Вот здесь им можно было бы уже расстаться: Беседина нет, отсюда Марина дойдет и сама, никто теперь ее не тронет... Они подумали об этом одновременно, но ни Марк, ни Марина даже не приостановились. «Еще один-два квартала, — решил Талалин. — Чтобы она ничего не боялась...» «Наверно, довольно, Марк? — Марина, кажется, ни о чем другом думать не могла. — Наверно, довольно?.. Или еще вон до того перекрестка... А потом уходи... Ты ведь не уйдешь, Марк?..»
Они шли молча. Понимали, конечно, что это страшно глупо — идти рядом и все время молчать, но и сказать, о чем каждый из них думал, они тоже не могли. Это было им не под силу. И они продолжали молчать. Каждый думал о своем.
«Если бы ты знал, как мне не хватает тебя! Ну скажи, что надо сделать, чтобы все вернулось? Хочешь, стану перед тобой на колени? Хочешь? На людях стану, не постыжусь... И буду кричать: «Останься! Не могу больше!»
«Думала ли ты когда-нибудь, сколько я выстрадал из-за тебя?.. Нет, ты мне не враг, но никогда, слышишь, никогда я ничего не забуду. Или тебе это безразлично?..»
Марк на секунду остановился, чтобы закурить. Остановилась и Марина.
— Спасибо тебе, Марк, — проговорила она. — Теперь я дойду сама. До свидания...
И не уходила. И боялась взглянуть на него, чтобы он ничего не увидел в ее глазах.
Он сказал:
— Рад, что смог оказать тебе эту услугу.
Голос Марка звучал спокойно. Совсем спокойно. «Да, в нем все перегорело: только с чужими говорят с таким равнодушием... Перегорело! И виновата в этом я сама».
— Как ты живешь, Марина? Совсем привыкла к Северу?