Лебёдка аэронавта

Батчер Джим

Глаза Гримма метнулись в сторону, где стояла мадам Кэвендиш, прижав ладонь к ребрам, поверх растекающегося тёмного пятна на платье. Другая рука была вытянута в сторону Сарка, её глаза сверкали.

Команде удалось отступить к пролому, который они проделали с помощью зарядов и шелкопряды, добивающие последних раненных дезинсекторов, начали стягиваться, стремительно направляясь к Гримму и его маленькой группе, возбужденно подергивая конечностями.

Они были отрезаны.

– Отступаем!
–

крикнул Гримм.
– Спускаемся к туннелю! Сдерживаем их огнем наручей, пока не доберемся до укрытия!

Они пятились шаг за шагом. Медь на их наручах дымилась и плавилась от жара. Криди всё громче и яростней скрежетал зубами, но исправно продолжал выпускать смертоносные лучи из своего наруча.

Они добрались до туннеля и Бриджит, соскользнув с плеча Гримма, почти рухнула рядом с мисс Фолли, которая лежала на полу, свернувшись калачиком в позе эмбриона, дрожа, словно ее мышцы пытались свернуться в тугой узел. Гримм огляделся. Туннель был перекрыт основательным завалом, наподобие того, через который они вошли. Однако из этого не было выхода, и некогда было выстроить даже мизерную защиту из каменной насыпи.

Внезапно за пределами туннеля раздался голос мадам Кэвендиш.

– Это уже третий раз, когда вы вмешиваетесь в мои дела, капитан, - сказала она, ее слова падали словно ледышки.
– И так как вы пролили мою кровь, этот будет последним.

– Мадам, отзовите своих зверушек!
– сразу отозвался Гримм.
– Гарантируйте безопасность всех кто со мной и я сдамся. Вы можете убить меня, как захотите.

– Благодарю, но я могу это сделать и без вашего сотрудничества, - ответила мадам Кэвендиш удивленно.
– Прощайте, капитан.

И тут же орда шелкопрядов влилась через зев туннеля — их было слишком много. Они цеплялись за стены и потолок, заполняя пространство, двигаясь слишком быстро и в слишком большом количестве, чтобы им можно было что-то противопоставить.

Гримм и его люди были растеряны и он никак не мог остановить это.

Глава 54

Нигде

Фолли успела увидеть, как мадам Кукла указывает на нее пальцем и почувствовать, как в ее тело врезается гейзер эфирной энергии. Затем целый Шпиль боли обрушился на неё.

Фолли подумала, что она наверняка закричала. Она ничего не чувствовала кроме агонии, и каждое чувство только, казалось, увеличивало это ощущение. Она почувствовала, что упала, свернулась калачиком, почувствовала, как ее глаза зажмурились, когда каждая мышца в ее теле судорожно сжалась. Она не могла ничего слышать кроме нестройного воя в голове, и ее горло не пострадало — по крайней мере не так как она понимала боль, — но его слегка щекотало: казалось разумным предположить, что она, должно быть, кричала.

Эта мысль родила другую — как странно, что она может обдумывать своё состояние, когда ее нервная система настолько

сильно потрясена. И эта мысль, в свою очередь привела к еще одному открытию: как странно, что она осознаёт весь свой мыслительный процесс.

Она все еще чувствовала боль, боль была настолько велика, что она бы приветствовала сомнительное облегчение от опорожнения её желудка на пол, хотя бы для смены темпа. Одновременно она ощущала, что её мысли дрейфуют отстранёно от тела, подобно тому, как эфшел срывается с корабельной сети, поддаваясь эфирным течениям.

Её тело, её чувства, все оставалось на полу заваленного туннеля, но мыслями она была не с ними. Её разум был где-то в другом месте.

Она была Нигде.

Она недолго плыла в пустом вакууме. А затем почувствовала твердую почву под ногами. Фолли с любопытством и удивлением посмотрела на неё. Она опустилась на колени, чтобы рассмотреть более внимательно. Поверхность была не из шпилевого камня. Это была рыхлая земля, тусклая и зернистая. Она слегка сжала пальцы и поднесла ближе к глазам. Земля была сильно смешана с песком.

Земля.

Песок.

Значит она стояла на поверхности?

Трепет от нежданного ужаса, охвативший её, был совершенно лишним, несправедливым и невежливым. В конце концов, она знала, что ее тело раздирает боль где-то там в Шпиле Альбион. Но, тем не менее, она всю свою жизнь сгорала от любопытства и ужасалась истинной природой мира за пределами Шпиля и вот земля кошмаров обрела плоть. Во всей истории мир поверхности описывался как ад, покорявшийся только безумцам, отчаявшимся и безумно, отчаянно алчным. И хоть разум опровергал её страхи, казалось, что у тела было свое мнение, и её сердце бешено забилось.

Она встала и медленно огляделась. Туман здесь зиял прорехами и она могла видеть по крайней мере на сто футов вдаль, однако беглый обзор не показал ничего, кроме плоской, сухой земли и нескольких отдельных камней.

А потом земля затряслась. Она грохотала и дрожала, Фолли чувствовала вибрацию подошвами ног. Звук повторился снова и снова, становясь громче с каждым разом.

Шаги. Чудовищные шаги.

Приближающиеся.

Туман шевельнулся и что-то огромное, медленное и бурлящее ненавистью остановилось за пределами зрения так, что Фолли смогла разглядеть только огромное темное пятно. Она застыла на месте и зажала рот руками, чтобы не выдать себя.

А затем великий Голос, звучный и ласкающий слух, как у очень красноречивого, знающего себе цену, зрелого человека, профессионального оратора, сотряс воздух.

– ДОКЛАДЫВАЙ.

Фолли заколебалась. Что бы с ней ни происходило сейчас, это вряд ли давало ей право говорить с позиции силы и ставить условия. С другой стороны её тело всё равно умирало. Она чувствовала, как её напряженное сердце бьётся так быстро, что она не успевала считать удары. Похоже, осторожничать смысла не было.