Лечить нельзя помиловать
Шрифт:
– Соблюдает постельный режим, – тихо, дабы не выдрать дрожь голоса, ответил первый слуга. – Я провожу вас в спальню, милорд, миледи.
– Я помню, где отцовские покои, – с кривой насмешкой отвечал паршивец. Да так, что дворецкого аж перекосило. – Ты свободен, Артур.
Мажордом заскрипел искусственными зубами. Да что этот стервец о себе возомнил? Позор дворянского рода! Мало того, что женился на простолюдинке – проклятой жуткой ведьме, – так ещё и ведет себя, как равный нормальным аристократам. Испоганил кровь маркизов крестьянкой, зачал почти бастарда и расхаживает
Важная мелочь четырех лет от роду, одетая в недлинный камзол изумрудного цвета с родовым гербом, шла по великолепным коридорам родового поместья, как у себя дома. Только на поворотах невоспитанно тыкала пальцем в пустые доспехи, украшавшие дворец маркиза Клода.
– Лорд Михаэль, этим доспехам две сотни лет, – процедил дворецкий, растягивая губы в вежливой улыбке. – Их нельзя колупать ногтем.
– А у нас такого нет, – огорченно пробормотал невежественный отпрыск. – Папа говорит, эта бандура в любой момент рухнет ребенку на голову и толку от нее, как от вервольфа молока.
«Твой папа сам!..» – задохнулся от негодования слуга, бросая уничижительный взгляд на спину бывшего господина. Ишь, несется по этажам, будто и правда беспокоится о здоровье отца. Ещё и семейку притащил, зная, как размяк старый господин с появлением первого внука. А дворецкий видел этих прихвостней насквозь! Наверняка сынок вовсе не благородных кровей, а заделан на стороне – нет в роду Клод таких дерзких потомков, все с раннего детства умеют опускать глаза в пол при старших. Или это влияние крестьянки, влезшей в платье благородной дамы? Всё одно, не их наследник, не маркизов.
– Дорогу фельдшеру, – мягко отстранив мужа, леди-крестьянка первой вошла в покои старого лорда. – Артур, откройте портьеры, мне нужен свет.
– Да, миледи, – сколько бы эта дамочка ни появлялась в доме свeкров, всегда ходила королевой. И приходилось кланяться вчерашней помойной девке! Размяк, однозначно размяк лорд Эндрю, потеряв былую хватку.
Правильно не явившись на свадьбу первенца, маркиз крепился почти год, не желая и слышать о сынке. И дворецкий был солидарен: ах, какая бы чудесная жена вышла из баронессы Коллет! Тихая, скромная, без претензий на свою глупую волю – то, что нужно традиционному благородному семейству. Но получив категоричный отказ от неблагодарного капитана, красавица-баронесса лишь немного поплакала и снова упала в мимолетный роман, нацелившись на какого-то генерала. Мысли и сожаления в голове курицы всегда коротки.
– Деда! – обрадованно воскликнул маленький лорд, подбегая к постели. – Деда, вставай! Ты сам говорил, нельзя спать до обеда!
– Ох-хо, – седые редкие ресницы старика дрогнули. – Ох, внучек…
Но стоило стальному маркизу увидеть люльку с гербом у изголовья, как что-то надломилось в железной душе старого лорда. Проклятье! Младенцы сживут со свету самых сильных и несгибаемых людей. А такие не по годам хитрые и уже умеющие читать дети вовсе способны свести пращуров в могилу.
– Михаил, дедушке нужен отдых, – чуть строго произнесла леди, передавая сына отцу. – Сейчас я его подлечу, и мы
Э-э-э, да кому эта лекарка рассказывает сказки? Угробит лорда, и никто не заподозрит. Надо бы ей помешать… Или не угробит? Каким бы мерзким своевольным сыном ни был лорд Алеон, смерти отца на глазах своего собственного пацана он не допустит. Стоит понаблюдать.
– Что с ним? – отпустив ребенка поиграть в доме, молодой лорд беспокойно встал у изголовья постели.
– Инфаркт миокарда, – с сожалением произнесла эрла Клод, ведя холеными ладонями по груди раздобревшего со временем маркиза. – Лорд, вы принимали лекарства, которые я вам назначала?
– Д-да, – шевельнулись обескровленные губы. – Артур давал.
Давал, аж три раза. Пока не понял, что вместо полезных капель гадкая лекарка назначила отраву свёкру, пытаясь придавить его могильной плитой и освободить полноправный титул супругу. Мажордом давно раскусил их план и теперь еле сдерживался, чтобы не кликнуть лакеев и не выкинуть паршивых овец за дверь.
Леди бросила на него нечитаемый взгляд и вернула внимание родственнику.
– Алеон, – глубоко вздохнув впервые за несколько часов, старый лорд неожиданно цепко схватился за полу мундира. – Время пришло.
– Что ты такое говоришь, – раздраженно упрекнул его майор. – Аля тебя вылечит.
– Не сомневаюсь, – морщинистое лицо исказила великомученическая гримаса. Такая же притворная, как некогда радость. – Невестка у меня мертвого из могилы подымет.
Молодые родители мельком переглянулись.
– Пора сдать регалии, – продолжил маркиз с каждой секундой дыша спокойнее. Страшная бледность сменялась здоровым румянцем. – У тебя подрастает сын. Пора его обучать управлению землей, как я обучал тебя. И тебе пора думать о будущем: еще десять-пятнадцать лет, и жизнь вынудит тебя занять место в Совете от имени маркизов Клод.
– Родион разозлится, – озадачился лорд, посмев не обрадоваться оказанной чести. Не впервой лорд Эндрю заводит речь о преемственности.
– Ничего, – надсадно рассмеялся хозяин. – Тебе не привыкать воевать с родственниками.
Бах! Бух-бух-бух! Череда страшных ударов разнеслась по дворцу, словно на первом этаже разом упали все шкафы. Опять этот мелкий паразит что-то натворил! Его же нельзя выпускать из виду, всенепременно перебьет драгоценные статуэтки, порвет шторы, протрет ковры и устроит натуральную вакханалию. Даже его собственный отец вёл себя не в пример приличнее в столь юном возрасте.
– Миша, – охнула миледи, поменявшись в лице. Двумя взмахами закончив лечение, благородная чета рванула вниз, на ходу увлекая за собой дворецкого. – Что у вас там?
От череды прицельного треска фамильного фарфора дворецкий позеленел. Сороколетней выдержки, как хорошего вина, оказалось недостаточно, чтобы стерпеть безобразный шум на кухне, ведущей к заднему двору. Особенно покоробил дикий визг кухарки – что милорд подумает об истеричной прислуге? Визгу вторил собачий лай.
– Щенка борзой схоронили. Умер ещё вчера, господин приказал засыпать землей, вот сука и мечется.