Лед и пепел
Шрифт:
На следующее утро, прижимаясь к верхушкам леса и прячась в складках рельефа, мы вышли в разведку, взяв курс на остров Моржовец, наш исходный ориентир, откуда предполагали начать свою работу.
Стояла ясная, морозная погода, лучшей не пожелаешь для ледовой разведки в мирное время — сейчас она была для нас не только нежелательной, но и опасной–мы лишались скрытности, нашего главного оружия против вражеских истребителей, которые сновали над побережьем. Вскоре берег остался позади, и самолет заскользил над льдами. Гидролога, специалиста по льдам, с которым мы чаще всего летали до войны, теперь не было. Вся тяжесть наблюдения за состоянием льда ложилась на штурмана. Ледовая разведка в Белом море и юго–восточной части Баренцева моря для нас не представляла
Льды, встреченные нами в море, оказались значительно мощнее, нежели мы предполагали. Накрепко «сцементированный» зимними морозами и сильными северными ветрами, лед забил все море от западных до восточных берегов, блокировав подходы к Архангельску.
Вскоре мы подошли к острову Моржовец. Ощетинившись стволами зениток, он прикрывал вход в Белое море.
Мы покачали ему крыльями и взяли курс к кораблям Минут через десять на фоне льдов мы увидели караван Наместников связался с флагманским ледоколом «Иосиф Сталин», и, получив «добро», мы прошли над караваном. Льды крепко зажали суда Перейдя на микрофонную связь, я сообщил кораблям, что начинаем разведку, вернемся часа через три и сбросим вымпел с картой размещения льдов Капитан флагмана Михаил Белоусов сообщил нам, что сегодня дважды, на большой высоте, к каравану подходили неизвестные самолеты, вероятнее всего, немецкие разведчики, что корабли готовы к достойной встрече экипажи находятся в боевой готовности, поскольку возможен налет бомбардировщиков При возвращении к каравану после ледовой разведки нас просили обязательно предупредить наблюдателей, дабы не попасть под огонь зениток.
Караван был зажат десятибалльным льдом, но мы обнаружили к северу от него чистую воду, разрыв уходил на северо–восток, а потом спускался к югу, параллельно восточному, так называемому «зимнему берегу» Было заманчиво сейчас же, проследив ход этого разводья, вывести на него караван, но, зная, как непостоянна в Арктике ледовая обстановка, как в считанные часы разводья могут быть сжаты окружающим льдом, мы решили галсами «прочесать» все море, чтобы составить полную ледовую карту, по которой капитаны сами смогут ориентироваться, как и какими курсами им пробиваться к месту назначения.
Доложив о своем решении по радио на флагманский ледокол, Мурманску и Архангельску, мы приступили к разведке, и, чтобы не обнаружить себя, прекратили радиосвязь Погода, как назло, была ясной. Прозрачное голубое небо с золотым шаром слепящего солнца — и беспредельная видимость до горизонта На фоне искрящихся ледяных просторов наш самолет был виден за десятки километров, как фазан на глади белой опушки. Сергей Наместников, забравшись в башню стрелка, неотрывно следил за воздухом. Прижимаясь к зубчатой поверхности торосистого льда, за четыре часа полета покрыли все Белое море сетью галсов. Море было забито тяжелым льдом, но то разводье, которое мы обнаружили в начале разведки, за это время сохранило свою конфигурацию Иного пути не было Осмотрев разводье еще раз и уточнив его положение, мы вышли на караван, сбросили на палубу «Иосифа Сталина» вымпел с картой и, дав рекомендации, как легче выбраться к разводью, ушли в Архангельск.
Нас приняли на острове Ягодники, в двадцати километрах от города вверх по Северной Двине, но на ночевку представитель Папанина устроил в гостиницу «Интурист», что на улице Павлина Виноградова — героя гражданской войны, главной улице Архангельска. Странно и непривычно было видеть, как по деревянным тротуарам патриархального русского приморского города прогуливались шотландские солдаты и офицеры в коротких клетчатых юбках, или наблюдать за толпами английских военных моряков, медленно шествующих по обледенелым
Остров Мудьюг, где стоит величественный памятник верным сынам Советской родины, коммунистам и беспартийным, зверски замученным оккупантами, мог бы много рассказать о бесчеловечной подлости захватчиков. И бегут, бегут, стыдливо опустив головы, сытые и хорошо одетые офицеры, солдаты, моряки — в клешах и юбках — мимо безобразной громады танка, ставшего символом их позора.
Наверное, им так же стыдно, как и детям национального героя Великобритании, известного полярного исследователя Антарктики — Эрнста Генри Шеклтона, который, будучи полковником английской армии в период оккупации, возглавил операции по ограблению богатств архангельского и мурманского краев.
Эрнст Шеклтон, национальный герой Великобритании — в роли мародера, вот куда привела алчность. Но… пусть об этом расскажет бесстрастный документ:
«Уполномоченному правительства его величества». Вам необходимо знать, что офицер Королевского флота Шеклтон, прославленный своей экспедицией к Южному полюсу, заключил с губернатором Северной области генералом Миллером соглашение о передаче в концессию Английскому акционерному обществу, под председательством упомянутого Шеклтона, всех богатств Кольского полуострова. Общество обладает капиталом в два миллиона фунтов стерлингов. Оно состоит из англичан с наилучшей деловой и финансовой репутацией. Концессия заключается на 99 лет.
Общество Шеклтона получает Мурманский район со всеми минеральными залежами, железнодорожную линию от Мурманска до Сороки, право вывозить лес в неограниченных размерах, строить лесопильные заводы, дороги и порты, ловить рыбу и вообще всячески использовать русский Север в интересах развития британского капитала.
Генерал Миллер получает взамен крупный транспорт; продовольствия и обмундирования. Будут также доставлены иные предметы, необходимые для успешных действий русской добровольческой армии. Директор — распорядитель компании Шеклтон прибыл в Мурманск для работы. Вам необходимо поддержать среди организации русских офицеров уверенность (основанную на подлинном положении дела), что работа английских промышленников на Севере не только облегчит борьбу с большевиками на фронте, но упорядочит тыл добровольческой армии, каковой, как вам должно быть известно, носит черты беспорядка и анархии. Сообщаю вам для сведения, что флотилия его величества на реке Северной Двине пополнилась броненосной канонерской лодкой речного типа «Умбер», пришедшей из Бразилии, и тремя номерными мониторами».
Это донесение, отпечатанное на папиросной бумаге на английском языке, было перехвачено нашей разведкой у переодетого монахом белогвардейского офицера, пробиравшегося в Вологду из Мурманска, к генералу Миллеру, и подписано генералом Уолшем.
Эрнст Генри Шеклтон… Его имя нередко ставится ученым миром наравне с именем Фритьофа Нансена, неутомимого исследователя Арктики и гуманиста, тоже не раз побывавшего в Советской России, но совсем с другими целями, полными человеколюбия и благородства.
В моей библиотеке среди книг об Антарктике стоит толстая, хорошо оформленная книга «В сердце Антарктики», написанная Шеклтоном. Книга издана в Ленинграде в 1935 году под редакцией профессора Владимира Юльевича Визе. Я зачитывался этой книгой, где мужество и правда не уступают друг другу. Тогда мы не знали о Шеклтоне–хищнике. Документ был затерян в пыльных папках архивов. В книге много хороших человеческих мыслей. Шеклтон увлекался поэзией Браунинга и Теннисона. Но, увы, яд капиталистической алчности растлил его душу, исследователь шестого континента стал грабителем и карателем. Я переставил его книгу в самый темный угол шкафа, ибо потерял веру в его слова.