Лед и пламя
Шрифт:
8
— Но это неправда! — крикнул Вильяр после первого замешательства. — Я никого не убивал. Он был жив, когда я покинул дом.
— Значит, вы признаетесь, что были там?
— Ну да. Я признаюсь также, что несколько раз хорошенько его ударил. Но ни один из ударов не был смертельным, далеко нет!
— Из-за чего была драка?
— Он провинился перед этой девушкой. Она живет в Элистранде, является сестрой усопшей супруги господина Абрахамсена. Белинда живет там, чтобы заботиться о ребенке
— Я знаю это, — сказал ленсман. Видимо, у него было нехорошо на душе. — Но вы говорите, что ударили господина Абрахамсена. В каком он был состоянии, когда вы его покинули? Или лучше: могу я узнать, как все происходило?
— Да. Я… ехал верхом. И чуть не сбил девушку, бежавшую по дороге, недалеко от церкви. Это была Белинда. Она была, мягко говоря, в растерзанном состоянии — рыдала от страха, платье разорвано, волосы растрепаны. Я, естественно, спрыгнул с лошади, а она едва могла что-то объяснить. Наконец, я узнал от нее, что господин Абрахамсен обманывал ее, утверждая, будто его усопшая супруга Сигне хотела, чтобы Белинда была «добра» к нему. Как все мы знаем, Белинда — девушка, которая всем верит, которая не знает, что существуют и обманщики. Она столкнулась с настоящей дилеммой, просто не знала, где выход. Это использовал господин Абрахамсен, да, он фактически делал скверные вещи, которые не надо здесь упоминать…
— Нет, надо, — резко сказал ленсман. — Я хочу знать все!
Вильяр посмотрел на женщин в комнате, на Белинду, которая заново переживала те страшные минуты в доме Герберта Абрахамсена так живо, что это отражалось на ее открытом лице, а затем на свою бабушку… И тогда он увидел то, что совсем недавно обнаружил Хейке: «Боже правый, бабушка ведь больна. Серьезно больна! — так думал Вильяр в паническом страхе. — Ее глаза ввалились глубже, чем раньше, в уголках век появилась еще складка, признак бесконечной усталости. И какой она кажется прозрачной!»
— Я предпочитаю не говорить в присутствии дам, — выдавил из себя Вильяр, а его сердце заныло от боли за бабушку Вингу.
— Дорогой Вильяр, — сказала она. — Я вынесу все, что бы там ни было, а Белинда ведь была при этом! Ты расшевелил мое любопытство. Я всегда жаждала скандалов. Давай рассказывай!
— Ты совсем не охоча до скандалов, — возразил Хейке. — Тебе было противно слушать подлые сплетни фру Тильды.
— Это нечто другое, — сказала Винга. — Она говорила гадко о наших друзьях. Но ты можешь злословить… Нет, извини меня, я забыла, что господин Абрахамсен умер. Но ты можешь говорить спокойно, Вильяр.
— Нет, это действительно скандал с дурным привкусом. Извращенность.
— Выкладывайте, — сказал ленсман. — Это может иметь значение для выяснения того, что произошло.
Вильяр выглядел так, словно ему было очень неловко. Все, повскакав с мест, стояли, никто не пришел в себя после неожиданного ареста.
— Да… Итак, Абрахамсен заставил Белинду одеться как…
—
— Нет, не как Сигне, — фыркнул Вильяр. — Как фру Тильда.
В комнате стало тихо.
— Продолжайте, — глухо сказал ленсман.
— Он вел себя, как очень маленький мальчик. Говорил на почти детском языке. Белинда сидела, окаменев от отвращения, как она мне рассказывала. А потом он стал совсем бесцеремонным, потерял над собой контроль. Ей удалось освободиться, укусив его за ухо.
— Хорошо сделала, Белинда, — пробормотала Винга.
— Затем я нашел ее, совершенно бесчувственную, бежавшую по дороге, и услышал ее несвязный рассказ, затем… Да, я поехал прямо в Элистранд и… да, проучил Абрахамсена.
Казалось, что ленсман понял его.
— Вы не объясните это немного подробнее? Вильяр вздохнул.
— Я не могу припомнить, что я говорил или, вернее, кричал ему. Это были, кажется, такие слова как «старая свинья» и «проклятый распутный козел» и подобные вольности. Когда человек очень взволнован, то его ум становится не очень острым. Я ударил его, да, я это сделал, и крепко. Но совершенно не смертельно, далеко нет.
Ленсман спросил без всякого выражения:
— А Абрахамсен? Что он сказал?
— Он хныкал, как маленький ребенок. Я не помню всего, что он сказал. Да, может быть, это: «Вы же тронулись умом! Все знают, что вы тронулись, вы же можете убить меня!» и «Помогите! Есть тут кто-нибудь, кто может мне помочь спастись от этого ненормального?» В этом духе.
— И никаких извинений?
— Ну да, масса! «Я ничего не сделал, она сама этого хотела. Обыкновенная маленькая распутница». Тогда я, естественно, добавил ему, потому что знаю, что Белинда — не распутница!
Вильяр снова разволновался, его ледяные глаза горели, дыхание стало прерывистым.
— У вас опасный темперамент, Вильяр.
— Я стараюсь быть с вами честным, ленсман.
— Да. Но как закончилась битва?
— К сожалению, я не могу назвать это битвой. Это было настоящее избиение. Но категорически не убийство, в этом я клянусь!
— Где и в каком состоянии он находился, когда Вы его покинули?
— Он сидел, согнувшись, на софе в нижнем холле и вытирал кровь, сочившуюся из угла рта. Я разбил ему губу.
— Это правда, у него там рана.
— А я пошел на кухню, чтобы попытаться найти кого-нибудь, кто мог бы позаботиться о маленькой Ловисе. Там я встретил двух дам, которых попросил присмотреть за ребенком ночью. Это, видимо, ваши свидетели, ленсман?
Тот кивнул.
— Затем я вернулся в холл. Я прошел прямо через него и вышел наружу. Абрахамсен все еще сидел на софе и крикнул мне вслед: «За это тебя будут жечь, ты, дьявольское отродье! Ты думаешь, я не знаю, что Люди Льда — исчадия Сатаны? Но теперь с вами в приходе покончено, чтоб ты это знал!» Но женщины? Они же, очевидно, видели, что он был жив?