Лед и роза

Хадсон Дана

Засмеявшись, Риккардо дал ему сотню, вызвав восторженный вопль. Парень укатил, и Дженни прагматично заметила:

– Вряд ли мы увидим его завтра. Он наверняка отправится покупать новый компьютер, а потом, естественно, засядет его опробовать.

Риккардо посмеялся.

– Да, я поспешил. Лучше бы я дал ему деньги завтра перед отъездом.

– Ну, наверняка здесь немало мальчишек, которым нужен новый компьютер. Так что завтра у нас будет новый сопровождающий.

Они прошли в бунгало. Риккардо осторожно спросил у Дженни:

– Пойдем купаться или ты слишком устала?

–

Нет, я не устала. Концерт был замечательный. А я после хорошей музыки чувствую себя прекрасно. Как это говорится? Крылья вырастают?

Риккардо посмеялся.

– Надеюсь, ты от меня не улетишь. Но давай пойдем к берегу.

Они переоделись. К разочарованию Дженни, Риккардо руки ей не подал и даже не смотрел в ее сторону. Ее это немного обижало, хотя обижаться было глупо. Не мог же он знать о ее смешных девичьих фантазиях!

Вода под ногами на первый взгляд была темной и страшноватой. Но оказалась ласковой и нежной. Дженни с удовольствием плавала, стараясь, впрочем, не отдаляться от берега, боясь заблудиться. Внезапно фонарь у бунгало мигнул раз, другой, и потух. Их накрыла кромешная тьма. Даже на небе не было ни единой звезды. Дженни остановилась, запаниковав. Куда плыть? Туда или сюда?

– Дженни, ты где? – голос Риккардо послышался совсем рядом, и она немного успокоилась.

– Я здесь. Знаю, что рядом с берегом, но не пойму, куда плыть.

– Это очень просто. От берега раздается эхо, а океан голос относит. Крикни, и поймешь разницу.

Дженни крикнул «ого-го», и раздалось мягкое эхо. Она поплыла на собственный голос. Через пару минут ноги достали до дна, и она поняла, что последние десять метров практически ползла по дну. Она с облегчением поднялась и попыталась оглядеться. Теоретически перед ней должно стоять бунгало, вот только как его найти в полнейшем мраке?

Рядом с ней выросла внушительная фигура. Дженни скорее почувствовала это, чем увидела.

– Жаль, мы не оставили свет в комнатах с этой стороны. В моей комнате свет горит, но отсюда его не видно.

– Да, если бы я знала, что фонарь погаснет в самую неподходящую минуту, я бы вообще включила свет везде, где только можно. А так мне как-то не по себе.

Через мгновение Дженни ощутила на своем плече сильную мужскую руку.

– Так лучше?

Дженни призналась:

– Намного. Не сказать, чтобы я боялась летучих мышей или пауков, но все-таки.

Рассмеявшись, Риккардо повел ее вперед.

– Будем надеяться, что мой вестибулярный аппарат нас не подведет.

В самом деле, через сотню метров перед ними возникла темная стена бунгало. Из-под полуприкрытой двери вырывалась тоненькая полоска света.

Дженни с Риккардо одновременно сделали шаг и столкнулись в дверях. Дженни повернула к нему лицо, намереваясь что-то сказать, но не успела. Он что-то простонал, с силой прижал ее к себе и, проведя губами по лицу, накрыл ее рот. Дженни замерла. Разве не об этом она мечтала все сегодняшнее утро? Но вместо радости ее накрыла волна тревоги.

Что будет, если она уступит ему? Короткое счастье? А если не уступит, то у нее может не оказаться и такой малости. Решившись, она закинула руку ему на шею и ответила на

поцелуй.

Что-то хрипло пробормотав по-испански, Риккардо подхватил ее на руки и занес в бунгало. Через мгновенье Дженни ощутила под собой прохладный шелк простыней. Риккардо продолжал целовать ее, одновременно стаскивая мокрый купальник. Через мгновенье она поняла, что на ней ничего нет, и к ее бедру прижимается твердый мужской член. Она робко поцеловала его в губы, давая понять, что согласна на близость.

Но вместо того, чтобы ответить на ее ласку, Риккардо замер, подняв голову и к чему-то прислушиваясь. Выругавшись, быстро вскочил, накинул на себя халат и выбежал в коридор.

Не понимая, в чем дело, Дженни приподнялась на локте, удивленно глядя ему вслед. Раздался грохот, вскрик, полный боли, и ругань Риккардо. Воры? Она соскочила и заметалась в темноте по комнате. Выйти в таком виде совершенно невозможно, включить свет - тоже. Наконец ей удалось найти что-то более-менее похожее на простыню. Завернувшись, она выбежала в коридор. В углу, сжавшись в комочек, сидел темнокожий подросток. Над ним в угрожающей позе замер Риккардо.

– Что случилось?

Риккардо бросил ей ее сумочку. Дженни побледнела. Кошмар! В сумочке были все ее документы и кредитные карточки.

– Отобрал у этого типа. Думал поживиться за наш счет. Я уже вызвал охрану из отеля. Сейчас приедут.

Парень жалко хныкал, и Дженни стало его жаль.

– Может быть, его просто отпустить? Думаю, он больше никогда не будет этого делать.

Риккардо отрицательно мотнул головой.

– Я уже как-то раз сделал такую глупость. Парень, отпущенный мной, через полгода угнал чужую машину, не справился с управлением и врезался в грузовик. Он погиб. Хорошо, что один, в машине была его девчонка, она выжила. Возможно, если б я вовремя сдал его полиции, ему сумели бы объяснить, что брать чужое нельзя. Так что пусть-ка владелец отеля займется его воспитанием. Никогда не знаешь, что гуманнее. Мы не провидцы.

Раздался басовитый гул большой машины. Послышались голоса, и Риккардо пошел им навстречу, предупредив Дженни:

– Я бы на твоем месте ушел в комнату. Вид у тебя специфический.

Дженни забежала в свою комнату и прикрыла двери, предоставив Риккардо объясняться с охраной. Зашла в ванную комнату, включила свет и поняла, почему Риккардо назвал ее вид «специфическим». Оказалось, то, что она приняла за простыню, было накидкой на столик. Ажурное полупрозрачное одеяние плохо прикрывало то, что нужно было бы прикрыть. Хорошо, что мальчишка не поднимал голову!

Сбросив накидку, закуталась в банный халат. Дождавшись, когда охранники уедут, осторожно выглянула в коридор. Услышав звук открывающегося холодильника, прошла на кухню.

Риккардо, в таком же халате, что и на ней, пил пиво из банки. С сожалением посмотрел на ее протрезвевшее лицо и спросил:

– Насколько я понимаю, продолжения не будет?

Дженни покоробила сухость его тона.

– Не стоит, я думаю. – Ее голос прозвучал виновато.

Риккардо язвительно скривил губы. Если бы в этот момент его видела донья Аделина, то непременно бы воскликнула: «вылитый отец»!