Лед и роза

Хадсон Дана

Марита глупо похлопала глазами, осознавая возложенную на нее задачу.

– Но я не нравлюсь Риккардо! Он смотрит на меня как на маленькую глупенькую девочку!

Донья Аделина отрезала:

– Вот и постарайся, чтоб он увидел в тебе красивую женщину, достойную стать его женой!

Донья Долорес посмотрела на небо и что-то прошептала. Мать тут же потребовала ответа:

– Что ты там шепчешься?

– Не повторилась бы история со мной.

Донья Аделина возмущенно всплеснула руками, не видя повода для аналогии.

– Риккардо вовсе не

похож на твоего тупоумного сладострастного муженька! Он достойный мужчина! И он богат! Только вот, к сожалению, больше похож на свою мать, чем на моего сына.

Марита тут же вступилась за кузена:

– Он очень красив! И абсолютный испанец, с тому же с потрясающе красивыми синими глазами. Все мои подруги сходят по нему с ума!

– Вот и хорошо, что он тебе нравится, – констатировала довольная бабка, – твоя задача будет легче.

– То есть я должна быть наготове и соблазнить Риккардо? – у Мариты довольно засверкали глаза. Она любила разного рода авантюры. Сказывалась кровь предприимчивых предков.

Донья Аделина одобрительно кивнула.

– Ты правильно меня понимаешь. Думаю, он, как обычно, остановится здесь, в своих апартаментах. Ночью ты прокрадешься к нему, я с Диего придем туда попрощаться с ним перед сном, и дело будет сделано.

– Ладно. Надо будет мне посмотреть мыльные оперы про соблазнение. Как инструкцию по применению. Чтоб не промахнуться.

– Главное, надо будет согласовать время нашего появления. Самое сложное в этом деле – задействовать Диего. Говорить ему о нашем предприятии нельзя, он, без сомнения, будет против.

– Это называется – использовать вслепую. Но мне кажется, лучше бы кого-то другого. От дядьки никогда не знаешь, чего ждать. – Марита всерьез обеспокоилась дядькиной реакцией. – Вдруг он начнет защищать Риккардо? Тогда нам не поздоровится.

Тяня время, донья Аделина несколько раз обмахнулась расписным веером из слоновой кости, но все равно вынуждена была признать:

– К сожалению, ты права. Поэтому я и не хочу привлекать к этой деликатной операции никого постороннего. Чтобы за пределы семьи ничего не вышло. Но и на Диего надеяться особо не стоит. Поэтому придется пригласить кого-то из членов семьи. Мне кажется, подойдет донья Лусия. Она давно овдовела и намекала, что не прочь у меня погостить, но ваш досточтимый отец всегда был против.

– Ага, он всегда говорил, что тетушка обожает совать свой длинный нос куда не надо. – Бенита припомнила востроносую шуструю донью Лусию и тихонько засмеялась.

Донья Аделина подняла вверх указательный палец, призывая дочь к порядку.

– Моя кузина очень проницательна, но не болтлива. К тому же другой кандидатуры я не вижу.

Дамы с ней согласились. После детальной проработки намеченной операции, причем Бенита в ней участия демонстративно не принимала, гостьи разъехались по домам.

Попрощавшись с дочерьми и внучкой, донья Аделина неожиданно легко поднялась со стула и нажала кнопку звонка. Через пару минут показалась запыхавшаяся служанка. Приказав ей убрать в патио, донья Аделина

поднялась в свои покои на втором этаже. По сути, сын был прав, когда говорил, что этот дом принадлежит ему. Этот дом всегда принадлежал главе семьи и его домочадцам. Вдовы старшего поколения уезжали в пригород небольшого городка Реаль–де–Гандиа, где доживали свой век в принадлежащем семье вдовьем доме на склоне горы в весьма живописной местности.

Дом был удобным и комфортабельным, но донья Аделина никуда из своего палаццо уезжать не хотела. Она прожила здесь почти всю свою жизнь, придя сюда счастливой семнадцатилетней невестой, и считала безнравственными слова сына о необходимости переезда. Если бы у него была жена, донья Аделина уехала бы безоговорочно. Но оставлять поместье без хозяйки, по ее мнению, было верхом глупости.

Она горестно вздохнула. Жизнь сложилась вовсе не так, как хотелось. Замуж она вышла по выбору родителей. Ни покойный муж, ни она особой страстью друг к другу не пылали. Но долг перед семьей для испанца превыше всего. Они уважали традиции, поэтому жили так, как многие поколения до них: жена почитала мужа, муж заботился о жене.

Донья твердым шагом подошла к высокому шкафчику красного дерева, открыла его. На полках на специальных приспособлениях рядами полулежали коллекционные бутылки с вином. Выбрав мадеру собственного производства, открыла бутылку, налила хрустальный бокал и выпила, наслаждаясь ее вкусом и ароматом. Тщательно закупорив бутылку, поставила на прежнее место. Подойдя к инкрустированному серебряными вставками телефонному аппарату, стоявшему на ее рабочем столе несколько десятилетий и давно превратившемуся в раритет, набрала номер семейного врача.

– Себастьян, не могли ли вы уделить мне полчаса? Что-то я неважно себя чувствую.

Себастьян Греко, лечивший донью Аделину вот уже тридцать лет, обеспокоенно спросил, что у нее болит.

– Да ничего особо не болит, но какая-то неприятная слабость. То тут кольнет, то там.

Доктор пообещал заехать к ней, как только закончит прием пациентов. Через пару часов он приехал, послушал донью Аделину, выспросил о симптомах заболевания и сделал нелицеприятный вывод:

– Донья Аделина, вы мне пытаетесь голову морочить, выдумывая несуществующие болезни. Зачем это вам?

Она поморщилась. Конечно, они давно знакомы, но все-таки обращаться с ней подобным образом ему никто не позволял. Но приходилось терпеть. В ее интриге доктору Греко отводилось не последнее место.

Она постаралась объяснить как можно более жалостливым тоном:

– Вы же знаете, доктор, какие проблемы в нашей семье. У Долорес большие неприятности. Сын в этом деле помогать нам не желает. А внук о них просто не знает. По телефону я на это даже намекнуть не могу. Поэтому мне нужно вызвать домой Риккардо под предлогом моей болезни. Если ему позвоните вы и скажете, что я серьезно больна, я уверена, он тут же приедет. Он опытный юрист, он сможет разрешить эту ситуацию наименее болезненным для Долорес и ее дочери образом.