Лед. Рвущая грани
Шрифт:
– Ты даже не спросил моего мнения! Ты решил все за меня, и из-за чего? Из-за какой-то эфемерной защиты! Твой сохр тебя не очень-то защитил, – выпалила я, намекая на хромоту Айсара и потерю памяти, но тут же пожалела о сказанном.
– Я знаю, что мой зверь отдал за меня жизнь, – жестко сказал Лед. – И твой отдаст жизнь за тебя, если потребуется.
С этими словами он развернулся, взбежал, прихрамывая, на ледяной мост и скрылся в темноте леса на другой стороне ручья, оставляя меня наедине с сохром.
– Что же мне с тобой делать, малыш? – я потрепала
– Гррр, – ответил зверь.
– И я так думаю, – согласилась я с новым другом.
Мне уже совсем не хотелось его отпускать, но и Айсар был не прав – он не должен был решать за меня такие вещи. Это пугало и настораживало. Если седоволосый ведет себя так сейчас, то, что же будет, к примеру, через неделю-две пути? После женщины, с которой я жила в детстве, и руководителей дома-интерната никто и никогда так нагло не принижал значимость моего собственного мнения. Кирилл всегда умел слушать и слышать, поэтому я уже и забыла, как это, когда кто-то считает, что знает, как тебе будет лучше. Неприятное, выводящее из себя чувство.
Перебирая пальцами мягкую шерсть, я рассказала сохру всю историю своей жизни. Он оказался отличным собеседником – жалел меня, где было нужно, рычал возмущенно, когда я говорила о несправедливости, а главное, мне было с ним очень уютно, как будто бы я попала домой. Туда, где тебя всегда поймут правильно и поддержат.
В лагерь мы возвращались вместе со зверем. Прогнать его я не смогла и, признаться, не хотела. Сохр шел следом за мной на расстоянии всего в пару шагов, и это благотворно на меня влияло – я не боялась темноты и незнакомого леса, не опасалась, что не найду лагерь среди вековых деревьев, не переживала, что споткнусь об узловатые, кое-где торчащие из земли корни деревьев и разобью нос. С сохром я чувствовала себя в безопасности. И хотя я все еще немного злилась на Айсара, вынуждена была признать, что Айсар знает, что говорит – мой зверь меня защитит.
– Слушай, а у тебя есть имя? – вдруг спросила я.
– Аау, – ответил зверь.
– Вообще-то оно нужно всем. Ты не против, если я буду звать тебя Грозой?
– Рррау, – он был не против.
– Ну и отлично! – обрадовалась я.
Вот так мило болтая, мы дошли до небольшой поляны, освещаемой ярким огнем. У вновь разведенного костра сидел невозмутимый по своему обыкновению Эрдьяр и нервный Рох-а-Шуон. Побег не пошел ему на пользу – на левой скуле красовалась живописная ссадина, золотистые волосы растрепались, в них запутались сухие листья, что явно говорило о том, что монаршая особа успела поваляться на земле.
Айсар лежал на своем месте и старательно делал вид, что спит. Сказать по правде, за короткое время, проведенное с сохром, к злости за диктаторский поступок седоволосого примешалась изрядная доля благодарности за такой подарок. В детстве мне всегда хотелось иметь собаку, но родителям иногда и меня нечем и некогда было кормить. А потом я жила у бабки, и там уже я волновалась, чтобы хотя бы меня не выгнали из дому, не то, что собаку.
Сохр, конечно, собакой не был, но что-то мне подсказывало, что
– Гроза, это мои… – я запнулась. – Спутники. Спутники, это – Гроза.
– Сохр, – задумчиво протянул Рыжебородый. – Сам пришел?
– Да, – улыбнулась я.
Я с удивлением почувствовала, что от негативных эмоций во мне не осталось и грамма. Вдруг я поняла, что впервые с того момента, как я покинула свой мир, я была счастлива. И никакие доводы разума не могли вытеснить из меня это чувство.
– Это большая удача, – заметил здоровяк.
– Почему? – спросила я, проходя ближе к костру и не убирая руку с загривка моего нового друга.
– Сохры редко выбирают себе хозяев и ценятся во всех мирах, – пояснил Эрдьяр. – Кроме твоего.
– Потому что в твоем мире они дохнут, – ехидно вставил Рох.
Эрдьяр бросил на него недовольный взгляд и уже мне сказал:
– Не волнуйся, мы подумаем, как решить эту проблему.
Бывший наследник короны насмешливо хмыкнул. Казалось, ссадина на королевском лице не только голубую кровь выпустила наружу, но и показала всю темную сторону натуры Роха. Я постаралась не принимать слова бывшего принца близко к сердцу, а лишь улыбнулась Рыжебородому. Ему я была благодарна за понимание и обещание попытаться помочь.
Потрепав Грозу по загривку, я направилась к Айсару. Несмотря на то, что он сделал, мне было стыдно за то, что я в порыве гнева выпалила ему, за то, что не увидела тень давней потери в его взгляде и за то, что намеренно старалась сделать больнее.
– Пойдем спать, малыш, – позвала я сохра, и в ту же секунду голова с длинными ушами нырнула под руку, требуя еще ласки.
Седоволосый так и не открыл глаз, когда я опустилась на лежак рядом с ним. Я украдкой взглянула в сторону костра. Говорить при посторонних не очень хотелось, тем более, было видно, что Рох уже весь превратился в слух. Каким-то неведомым образом Рыжебородый уловил мое смущение, хотя сам и головы в нашу сторону не повернул.
– Поднимайтесь, Ваше Высочество, – Эрдьяр и сам встал с земли одним плавным грациозным движением, абсолютно не сочетающимся с его комплекцией. – Нам не хватает дров.
– Как же не хватает? – возмутился Рох и указал на внушительную кучу сухих деревяшек неподалеку. – Тут на всю ночь хватит!
– Поднимайтесь. Ваше. Высочество.
Эрдьяр был непреклонен, и блондину ничего не оставалось, кроме как подчиниться и с нервно подрагивающими плечами поплестись в темноту вслед за Рыжебородым.
Айсар продолжал молча лежать. Шаги наших спутников вскоре затихли, и я решилась заговорить.
– Не делай так больше, – я почувствовала, как теплый сохр устроился рядом с моей спиной и улыбнулась против воли. – Даже для моей защиты. Даже если от этого будет зависеть моя жизнь. Хочешь сделать что-то, касающееся меня – обсуди это со мной. И… прости меня. Я даже не могу представить, как это страшно, – знать, что у тебя за плечами целая жизнь и не помнить ее.
Он распахнул свои серые, как предгрозовое небо глаза, и внимательно на меня посмотрел.