Лёд

Макбейн Эд

– Зачем ему врать про это? – спросил Бернс.

– Мы пока не знаем, – сказал Карелла.

– Ты думаешь, они играли в «двух на одного»? – спросил Бернс, употребляя более модное словечко из тех, которые тоже иногда проникали в его речь.

– Мы пока не знаем. – Мейер пожал плечами.

– А что ты вообще знаешь? – раздраженно спросил Бернс, но снова взял себя в руки. – Возьми еще конфету, ради Христа! – воскликнул он. – А то я разжирею, как хряк.

– Питер, – сказал Карелла, – это запутанное дело.

– Не надо мне рассказывать, какое оно запутанное. Я и сам вижу.

– Может быть, это псих, – предположил Браун.

– Проще всего навесить преступление на психа, – сказал Бернс. – И вот что

я вам скажу. Я глубоко убежден, что любойчеловек, совершающий убийство, является психом.

Детективы не стали с ним спорить.

– Ладно, – сказал Бернс, – начинайте пылесосить улицу. Или позовите своих стукачей. Может быть, они дадут наводку на ствол. Берт, Арти, поищите в компьютере про то задержание... Вы побывали в магазинчике того дельца? Эдельмана?

– Еще нет, – сказал Браун.

– Отправляйтесь. Осмотрите все. Если найдете хотя бы пылинку белого порошка, забирайте на лабораторный анализ на кокаин.

– Мы сомневаемся, что искать причину надо через кокаин, – сказал Мейер.

– Тогда что же? Девушка употребляла кокаин и доставляла его для половины труппы...

– Ну, не для половины, Питер.

– Мне не важно, сколько человек она им снабжала! Мне все равно, была она звездой этого шоу или нет, но полагаю, что звездой она не была. По-моему, она доставляла дурь, то есть она была «мулом». Мы знаем, что Лопес занимался продажей кокаина. Когда он был убит, при нем нашли шесть граммов дури и тысячу сто долларов. Так что разузнайте побольше про Золушку. Где она добывала дурь, которую раздавала в труппе? Получала ли она прибыль или просто делала любезность? И прижмите этого продюсера... как его там... Картера. Я хочу знать, спал ли он с обеими – с той, другой танцовщицей и вдобавок с убитой. Да, поговорите с Дэнни Гимпом, с Фэтсом Доннером, со всеми стукачами у нас в городе. Во Флориде со стукачами разговаривать не надо, там буду я. Я хочу, чтобы дело сдвинулось с мертвой точки, понятно? В следующий раз, когда позвонит шеф, я хочу доложить ему что-нибудь конкретное.

– Да, Питер, – сказал Карелла.

– Не «да, Питер», а делайте.

–Да, Питер.

– И еще одно. Я не приму вариант с психом, пока вы меня не убедите, что между тремя убийствами нет никакой связи.

Бернс помолчал.

– Найдите эту связь, – сказал он.

* * *

Они договорились встретиться на скамейке в Гроув-парке, неподалеку от катка и от статуи генерала Рональда Кинга. Этот генерал в испанско-американскую войну взял стратегическую высоту, приблизив тем самым конец владычества чужеземных тиранов, которые (как писали Вильям Херст и Джозеф Пулитцер) эксплуатировали честных сборщиков тростника и рыбаков на Кубе. Бывший мэр приказал воздвигнуть памятник генералу не за его доблесть. Памятник он поставил генералу за то, что Кинг (как и сам мэр) был известным игроком в карты и специальностью его был покер, а точнее – разновидность последнего под названием «совок»,и этот «совок»был любимой игрой мэра. Своей выносливостью – ведь в любую погоду бронзовый генерал продолжал гордо сидеть верхом – он завоевал уважение «латиносов»(хотя и не выходцев с Кубы), которые выводили аэрозольной краской на его широкой груди свои имена и мочились на ноги коня.

Уроки в школе сегодня отменили из-за неблагоприятной ситуации на дорогах. Сидя на скамейке неподалеку от статуи генерала и ожидая Дэнни Гимпа, Карелла слышал голоса мальчишек, которые играли в хоккей на катке. Он продрог до костей. Он не был философом, но, дрожа от холода в своем самом толстом пальто, надетом на пиджак, да на свитер, да на фланелевую рубашку, да на

шерстяное белье, он думал, что зима очень напоминает работу полиции. Зима изматывает. Снег, слякоть, холодный моросящий дождь и лед преследуют тебя, пока не вскинешь руки вверх с криком «сдаюсь!». Но как-то удается перетерпеть, а затем приходит оттепель, и снова все налаживается – до следующей зимы.

Но где же Дэнни?

Наконец он увидел его: тот медленно ковылял по дорожке, поворачивая голову то налево, то направо, как разведчик на задании. Если говорить правду, то таким и мнил себя Дэнни. На нем была красно-синяя куртка с поясом, надвинутая на уши красная вязаная шапочка, синие шерстяные перчатки и зеленые вельветовые брюки, заправленные в черные боты. В целом достаточно яркий костюм для того, кто хочет выглядеть неприметным. Он прошел мимо скамейки, на которой замерзал Карелла (случалось, играя в шпионов, он заходил слишком далеко), дошел почти до статуи генерала, осторожно огляделся, снова вернулся к скамейке, присел рядом с Кареллой, извлек газету из бокового кармана, развернул, пряча за ней лицо, и произнес:

– Привет, Стив. Холодновато, а?

Карелла снял перчатку и протянул руку Дэнни. Дэнни опустил пониже газету и тоже снял перчатку. Они быстро пожали друг другу руки и снова надели перчатки. Очень немногие детективы пожимают руки своим информаторам. Большинство полицейских и осведомителей – деловые партнеры, но рук друг другу не жмут. Полицейские очень редко уважают стукачей. Стукач – это всегда человечек, который «задолжал что-то» полиции. В благодарность за информацию полицейские обделяют своим вниманием таких. Некоторые из осведомителей – это самые дурные людишки в городе. Любимым осведомителем Хэла Уиллиса был человечек по имени Фэтс Доннер – к нему испытывали отвращение все окружающие за его слабость к двенадцатилетним девочкам. Но он был ценным информатором. Из всех стукачей, с кем Карелла работал, Дэнни Гимп нравился ему больше других. И он никогда не забудет, как однажды много лет назад Дэнни пришел навестить его в больницу, где он залечивал пулевое ранение. С тех пор он всегда пожимал руку Дэнни Гимпу. Он пожал бы руку Дэнни Гимпу, даже если бы за ними наблюдал комиссар полиции.

– Как нога? – спросил Карелла.

– Ноет в холод. – Дэнни похлопал себя по колену.

– Хоть раз хотелось бы встретиться в тепле. Без русской зимы.

– Я должен быть осторожным, – возразил Дэнни.

– Ты можешь быть осторожным в теплом помещении.

– В помещении всегда есть уши, – сказал Дэнни.

– Ну хорошо, давай не будем затягивать нашу встречу. Я хочу найти «смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра, который был использован в трех убийствах, – сказал Карелла.

– Когда они произошли? – спросил Дэнни.

– Первое было неделю назад, девятого. Второе – в прошлую пятницу, двенадцатого. Последнее случилось в субботний вечер, тринадцатого.

– И все здесь?

– Два.

– Какие два?

– Торговец кокаином Пако Лопес – слыхал о таком?

– Кажется.

– И торговец алмазами по имени Марвин Эдельман.

– Работал здесь?

– Нет, в деловой части города. Он жил на Сильверман-роуд.

– Лакомый кусочек, – сказал Дэнни. – А третье?

– Девушка по имени Салли Андерсон. Танцовщица в мюзикле в деловом центре.

– Так где же связь? – спросил Дэнни.

– Это мы и пытаемся выяснить.

– Гм, – сказал Дэнни. – Значит, Лопес?

– Пако, – сказал Карелла.

– Пако Лопес, – сказал Дэнни.

– Что-нибудь вспоминается?

– Не прижигал ли он сигаретой грудь одной бабенки?

– Тот самый хмырь.

– Да, – сказал Дэнни.

– Знаешь его?

– Видел как-то. Несколько месяцев назад. Он, должно быть, жил с той бабенкой, они были неразлучны. Значит, окочурился? Ну, слезы лить не будем. Он кругом поганец.