Лёд
Шрифт:
– Слушаю вас, мисс, – сказал официант.
– Я полагаю, что этот господин желает сделать заказ, – сказала Эйлин. Клинг поднял на нее глаза. – И еще он пожелает, чтобы чек принесли ему, – добавила она.
– Как вам угодно, – сказал официант и передал список Клингу.
– Я не очень хорошо разбираюсь в этом, – сказал он.
– И я тоже, – сказала она.
– Вы думаете о красном или о белом? – спросил официант.
– О белом, – сказал Клинг.
– О сухомвине?
– Ну... конечно.
– Позвольте предложить «Пуйи Фюме», сэр. Это
– Эйлин?
– Да, звучит хорошо, – сказала она.
– Да, гм... «Пуи Фу Мей», пожалуйста, – сказал Клинг, перевирая французское название вина, и вернул меню официанту так быстро, словно оно обжигало ему руки. – Звучит как китайское блюдо, – добавил он, когда официант отошел.
– Ты не видел французский фильм, классический, – сказала она. – Я забыла, как называется. С Жераром Филиппом и... Мишель Морган, по-моему. Она старше его, а он очень молод, и он ведет ее в модный французский ресторан...
– Нет, не смотрел, – сказал Клинг.
– В любом случае он пытается произвести на нее впечатление, и, когда официант приносит вино, которое он заказал, он наливает глоток в свой бокал, для пробы, и отпивает чуть-чуть. И она, и официант внимательно наблюдают за ним. А он причмокивает языком и говорит: «Вино отдает пробкой». Официант смотрит на него – а ведь они все негодяи, эти официанты-французы, как ты знаешь, – и тоже наливает себе в серебряную чашечку для пробы (не знаю, как такая называется), и тоже отпивает чуть-чуть, и держит какое-то время во рту, и все вокруг наблюдают за ними, потому что знают, что они любят друг друга. А больше всего на свете французы любят влюбленных. И в конце концов официант торжественно кивает и произносит; «Да, месье совершенно прав. Вино действительно отдает пробкой». И уходит за другой бутылкой. А Жерар Филипп улыбается, и Мишель Морган улыбается, и все кругом улыбаются.
Эйлин улыбнулась.
– Это очень милая сцена.
– Я не слишком люблю иностранные фильмы, – пожал плечами Клинг. – Те, что с субтитрами.
– Этот был с субтитрами, – сказала Эйлин. – Но он был великолепен.
– Эта сцена, должно быть, очень удачная, – предположил Клинг.
– Le Diable au Corps,вот как он назывался.
Клинг смотрел на нее, не понимая.
– Название, – сказала она, – означает «Дьявол во плоти».
– Это хорошее название, – подтвердил Клинг.
– Да, – сказала Эйлин.
– "Пуйи Фюме", – сказал официант и вытащил пробку. Он вытер горлышко бутылки салфеткой и налил немного вина Клингу в бокал. Клинг посмотрел на Эйлин, поднял бокал, поднес к губам, отпил чуть-чуть, подержал во рту, поднял брови и произнес:
– Это вино отдает пробкой.
Эйлин рассмеялась.
– Пробкой? – удивился официант.
– Я шучу, – объяснил ему Клинг. – Вино отличное.
– Потому что на самом деле, если...
– Нет-нет, вино отличное, правда.
Эйлин продолжала смеяться. Официант нахмурился, когда наливал ей, и затем наполнил бокал Клин-га. Он все еще хмурился, когда отошел от их столика. Они подняли бокалы.
– За деньки золотые и бурные ночи! – торжественно провозгласила Эйлин.
– Твое здоровье, – сказал Клинг.
– Мой
– Ну и как? – спросил Клинг.
– Нет-нет, очень вкусно. Попробуй, – сказала она. – По-настоящемутеперь.
Он отпил.
– Хорошее?
– Да, – кивнул он.
– Вообще это была Мишелин Пресл, по-моему, – сказала она. – В главной роли.
Несколько секунд они молчали. На реке загудел буксир.
– Ну, – сказала она, – над чем вы сейчас работаете?
– Над тем убийством, о котором нам донесли, когда ты там была в субботний вечер.
– Ну и как это все выглядит?
– Загадочно, – сказал Клинг.
– Благодаря этому становится интересно, – сказала Эйлин.
– Наверное.
– Мой материал никогда не представляет собой загадку. Я всегда работаю приманкой для какого-нибудь психа в надежде, что он попадется на крючок.
– Я бы не хотел оказаться на твоем месте, – сказал Клинг.
– Да, порой становится страшно.
– Не сомневаюсь.
– Ну так вот. Угадай, как я пошла работать в полицию.
– Расскажи.
– Это все дядюшка Мэтт. В те деньки золотые и в те бурные ночи он сильно пил. Он был полицейским. Я любила его до смерти, поэтому я решила, что тоже пойду работать в полицию. Он работал в сто десятом участке в Риверхеде. Пока его не убили в баре. Он был даже не на службе. Просто сидел и потягивал виски, когда вошел какой-то негодяй с обрезом и с красным клетчатым платком на лице. Дядюшка Мэтт потянулся за своим служебным пистолетом, и тот парень пристрелил его. – Эйлин помолчала. – Тот негодяй взял из кассы пятьдесят два доллара тридцать шесть центов и ушел. Я все надеюсь, что когда-нибудь его поймают. Обрез и красный клетчатый платок. Я пристрелю его, не моргнув глазом.
Она моргнула обоими глазами.
– Жесткий разговор для женщины, а? – улыбнулась она. – А как насчет тебя?
– спросила она. – Как тыв это влез?
– В свое время казалось, что это самое правильное решение, – сказал он и пожал плечами.
– А сейчас как? Это по-прежнемукажется самым правильным решением?
– Пожалуй, да. – Он снова пожал плечами. – Просто это несколько... изматывает.
– Угу, – сказала она.
– Ну, все вокруг, – сказал он и умолк.
Они еще глотнули вина.
– Над чем тыработаешь? – спросил он.
– В четверг, – сказала она. – Буду работать только вечером в четверг.
– И что это такое?
– Какой-то тип насилует медсестер у памятника Уорту. По дороге к метро, когда они пересекают парк у больницы. Знаешь этот парк? В китайском квартале?
– Да, – сказал Клинг и кивнул.
– Весьма большой парк для этой части города. Он нападает на тех, кто выходит от четырех до полуночи. Всего за последние три месяца напал на трех девушек. Он всегда насилует в безлунные вечера.