Лед

Корнев Павел Николаевич

Морщась от боли при каждом шаге, я обошёл всю комнату по периметру. Ага, вот оно! Не замеченный мной при первом осмотре ржавый лист железа со скрежетом отогнулся в сторону и открыл выход на покосившуюся лестницу. Нам сюда. Я ухватился за перила и, протащив Ветрицкого в отверстие, начал пробираться вниз. Ступени скрипели и, грозя проломиться, ходили из стороны в сторону. Спуститься получилось только на два этажа. Дальше лестница обвалилась и железными обломками ржавела на дне тёмного колодца. Куда теперь? Высунувшись в небольшое квадратное окно, я разглядел всего в полутора метрах внизу засыпанную снегом крышу примыкающего к башне склада. Спустив на крышу Николая – тот при этом даже не пошевелился, – мне удалось

перетащить его к краю и столкнуть в высокий сугроб. А потом и сам прыгнул за ним следом.

Добравшись до частично разобранной, частично порушенной ограды мельзавода, я остановился у дороги и вытер с лица пот. Куда теперь? Лучше, думаю, дойти до хутора – там кого-нибудь заряжу до Форта подвезти. Это понятно, а дальше что? Как-то раньше об этом не задумывался, а стоило бы. В первую очередь необходимо переговорить с Яном Карловичем – о чём-то же он хотел меня предупредить! Но через западные ворота возвращаться нельзя – это территория Лиги. У тех ворот меня в два счёта прижучат. С восточными ситуация аналогичная – прилегающий район контролировала Гимназия, а что-то мне подсказывало, что в этом деле без них не обошлось. Остаются только юго-восточные. С Дружиной проблем не предвидится, значит, Южный бульвар и центр Форта для меня относительно безопасны. К тому же через эти ворота народ так и прёт – затеряться в толпе будет легче. Задумавшись, я не сразу расслышал конское ржание и, бросив Ветрицкого, успел выскочить на дорогу прямо перед тащившей сани парой лошадей.

– С дороги! – Возница – кряжистый пожилой мужик в доходящей до колен вышарканной шубейке – замахнулся кнутом, но я ухватил лошадей под уздцы и нацелил на него «кедр».

– Вылазь. – Пистолет-пулемёт не дрожал, но рука начала медленно опускаться.

– Не дури – убери волыну. – Возница выскочил из саней, продолжая сжимать кнут в руке.

– Не дергайся. Патруль. – Я кивнул в сторону Ветрицкого: – Раненого в Форт отвезти надо.

– На хутор ближе будет. – Измерив взглядом расстояние между нами, мужик тяжело вздохнул и кинул кнут в сани.

– Ты не умничай. Бери раненого и грузи в сани.

Возница поправил лохматую меховую шапку и решительно зашагал к Николаю. Я подождал, пока он не уложит его на заднюю лавку, и, не убирая «кедр», уселся рядом с Ветрицким.

– Трогай.

– На хутор?

– В Форт. К южным воротам, – распорядился я. Больше возница не произнёс ни слова. Вскоре потянулись унылые пустоши Ляховской топи. Сани время от времени подпрыгивали на кочках, я то и дело стукался о заднюю спинку. С каждым ударом боль в боку разгоралась сильнее и сильнее. Вскоре жжение охватило всю спину, и я не мог думать ни о чём, кроме надвигающегося болевого шока. «Кедр» уже просто валялся на коленях, а сквозь пелену боли прорывались только размазанные пейзажи топи. В голове звенело, усталость навалилась и тяжким грузом давила на плечи. Иногда возница оборачивался, и тогда я хмуро зыркал на него. Видимо, взгляд у меня был достаточно недобрый, потому что мужик моментально отворачивался к лошадям. Оно и к лучшему – реши он выкинуть нас из саней, скорее всего, это не составило бы для него труда.

Когда справа показалась стена Форта, я чуть было не распорядился править к восточным воротам. Нет, нельзя. До южных ворот всего ничего осталось. К этому времени я уже почти ничего не видел и обессиленно развалился на скамье. Думаю, даже несколько раз ненадолго терял сознание. Ничем хорошим это кончиться не могло – так и оказалось: один из кратких мигов забытья закончился падением в снег. От удара лицом о дорогу сознание прояснилось. Я смахнул бегущую из разбитого носа кровь и увидел, что выбросивший нас с Колей на обочину мужик развернул сани и нахлёстывает лошадей. Сука! Где автомат? Нигде не видно. Ладно, пусть живёт – он довёз нас почти до ворот. Сейчас мы

валялись на задах торговых палаток на пятачке перед въездом в Форт. Немного проползти, а там продавцы, дружинники, возвращающиеся в Форт торговцы... Кто-нибудь поможет. С чего им нам помогать? Помогут, никуда не денутся – ПМ ещё при мне, так что добрый самаритянин тире бескорыстный альтруист найдётся обязательно.

Я попытался встать, чтобы поднять Ветрицкого, но с удивлением обнаружил, что земля ушла из-под ног, а небо бешено крутанулось перед глазами. Новая попытка встать тоже ни к чему не привела: ноги обмякли, в голове зашумело, а уши словно залепили восковыми пробками. Приплыли. Ничего, полежу немного – оклемаюсь.

Неожиданно надо мной склонился какой-то человек. Мне он показался смутно знакомым, но надвинутая на лоб меховая шапка, высоко поднятый воротник тулупа и тёмные солнцезащитные очки мешали разглядеть лицо. К тому же в глазах всё плыло и виделось размазанным, как сквозь толстую полиэтиленовую пленку. Но я этого типа точно раньше где-то встречал. И оказывать мне медицинскую помощь он явно не собирался. Почувствовав, как по карманам начали шарить чужие руки, я попытался сбросить оцепенение и потянулся за пистолетом. Мою руку просто откинули в сторону.

– Ты что там делаешь? – Крик заставил мародёра вздрогнуть и метнуться прочь.

Слух начал восстанавливаться, и стал слышен скрип снега под ногами приближающихся людей. Это ещё кто? Братья? Точно, вон идёт Гриша Комиссаров – приятель Клима.

– Эй! – Из-за палаток выскочили трое дружинников и заорали убегающему парню: – Стоять!

– Боря, за ним! – Грохнуло несколько одиночных выстрелов.

Молодой дружинник помчался за скрывшимся за палатками вором.

– Что здесь происходит? – Дружинники взяли братьев на прицел.

– Не видите, людям плохо? – Гриша склонился над Ветрицким.

– А ну назад! – переводя автомат с одного брата на другого, рявкнул пожилой старшина. – Отошли от них, быстро! Живо, я кому сказал!

– Вы чё, мужики, совсем попутали? – Братья выполнять приказы не торопились. Их пятеро, и двое автоматчиков для них не указ. С другой стороны, с Дружиной не повоюешь.

– Молчать, руки за голову! – не унимался дружинник и приказал своему подчинённому: – Беги лейтенанта приведи. Скажи: по последней ориентировке парня задержали.

Задержали? По ориентировке? Это меня-то? Что это за чушь собачья? Я рванулся, чтобы прояснить ситуацию, но мрак в голове сгустился, полыхнул огнем и отправил меня в забытье. Сначала откуда-то издалека ещё доносились обрывки слов, но вскоре смолкли и они. Полный аут.

– Живой?

– Пока да.

– Что значит – пока?

– То и значит. Я от стылой лихоманки лекарства не знаю. Надеюсь, ты в моей квалификации не сомневаешься?

– Нет, что ты.

Это обо мне? Где я? Я попытался открыть глаза, но не смог. Такое иногда бывает во сне – понимаешь, что спишь, пытаешься проснуться и не можешь. Или просыпаешься, но всего лишь в другом сне.

– Очнётся?

– Вряд ли.

– Нам его допросить надо.

– Попробуйте со вторым. Тот, правда, тоже пока без сознания.

– С тем что?

– Перелом бедра и закрытая черепно-мозговая. Случай тяжёлый, но шансов больше, чем у этого.

Допросить? Не очнётся? Я напрягся, но ни моргнуть, ни крикнуть хоть что-либо не было сил. Тело мне больше не подчинялось. Казалось, всего укутало толстенное одеяло, не позволяющее ни шелохнуться, ни даже глубоко вздохнуть. Что ж, остаётся расслабиться и получать удовольствие, то есть информацию. Стоило успокоиться, как я сразу узнал голос одного из беседующих – Перов. Заместитель воеводы собирался допросить меня лично? Дела... Голос его собеседника тоже казался смутно знакомым.