Леди Арт
Шрифт:
— Я так скучал, Анка! — воскликнул он, широко-широко улыбаясь, и отпустил Анну.
— Ты что, еще подкачался? — рассмеялась она, потирая плечи.
— Нет, это тебя твой принц разнежил. — Он окинул Анну оценивающим взглядом и недовольно покачал головой: — В тебе серьёзно что-то изменилось, Анка. Ты как?
— Я в порядке, — отмахнулась она. — Как у вас дела?
— Живём, — пожал плечами Харон. — Орел сейчас будто ожил. Перестал пить, резаться. Ждёт этого и места себе не находит. Но мне всё равно не нравится что-то. Очень…
— Мне тоже не нравится. Как бы это ни был тот человек… — Она втянула носом воздух и подняла взгляд на Харона. — Будьте осторожны.
— Что за человек? — спросил Харон. — Ты так и не рассказала, что случилось. Но то письмо было, э… Взволнованным.
Анна пнула камень и отошла на пару шагов к реке. Помолчала, кусая губы, и снова повернулась, но взгляд её проскользил мимо Харона, ему за спину и остановился на том, что могло бы быть стеной дома.
— Маг. Аурник, — сказала Анна. — Очень сильный. Вызывай меня сразу, как только увидишь человека в чёрном плаще.
— Пока письмо долетит… — начал было Харон, но Анна остановила его жестом и вытащила из-за пазухи синернист. Оправа блеснула в лучах слабого осеннего солнца.
Харон вытаращился на него, и только что слюни не капали у него изо рта.
— С-с-синернист?! — воскликнул он.
— Именно.
— Он же… дорогой, что…
Харон осторожно, боясь сломать, забрал у Анны прибор, поёжился с благоговением, когда в его большую ладонь впились крошечные шипы с камня-считывателя.
— Не говори мне об этом, — покачала головой Анна. — Ты не представляешь, какие дорогие вещи у меня теперь есть. И я готова отдать любые из них, чтобы этот человек до вас не добрался.
— Он такой страшный? — неуверенно спросил Харон, и глаза его бегали.
Анна зыркнула на него и не ответила.
— Я напишу, если что, — пообещал Харон. Анна взглянула на него ещё раз, уже добрее, и с кивком исчезла.
Слабость и тошнота снова обрушились на неё, стоило оказаться в спальне, но по крайней мере в этот раз она переместилась правильно. Было бы неприятно попасть в чужую спальню или вовсе застрять в петле. Тогда пришлось бы объяснять, что с ней происходит, а об этом не знал ещё никто.
Анна не говорила об ухудшившемся самочувствии даже Филиппу, а он, казалось, и не замечал. Зато замечал её обеспокоенность с того момента, как она попросила вернуться на север. Попытки выспросить, что не так, ни к чему не приводили: Анна отнекивалась, списывала всё на простуду. Филипп в это, разумеется, не верил, но сильно не наседал: у него появился миллион каких-то дел в столице, из-за которых он снова злился и пропадал целыми днями.
И, с одной стороны, Анна хотела, чтобы он был рядом и скрашивал полные нервов дни, когда она смотрела в окно и с ужасом ждала, что сработает одно из расставленных вокруг дома сигнальных заклинаний. Тогда бы в небо взлетел сноп искр, будто салют, и она бы поняла, что это значит.
С другой стороны, Анна молилась,
А в том, что беда придёт, Анна не сомневалась. Вопрос был только в том: когда?
Но Харон молчал. Чары не срабатывали. Оставалось лишь ждать.
И лучше бы она не дождалась.
Одним днём синернист блеснул, и, рванув к нему, Анна прочла: «Он пр3будт хавтра». Едва заметно усмехнувшись мыслям о том, как толстые пальцы Харона выводят это послание, Анна стёрла сообщение и уставилась на слабо горящий кристалл синерниста. Ее плохое предчувствие усилилось. Что-то точно шло не по плану.
В дверь постучали, и Орел, радостно возбужденный, подскочил с места. Болезненное выражение исказило его лицо на мгновение, но он все равно на удивление шустро добрался до двери.
— Доброго дня, — поздоровался с ним человек, облачённый в чёрный плащ. На его лице чернели татуировки-ромбы, а глаза, чёрные, как бездна, смотрели прямо, но без выражения. В них терялись зрачки, оставался лишь легкий блеск.
— Это вы писали мне? — с недоверием спросил Орел. От одного вида незнакомца по спине прошёл холодок.
— Я.
— Вы должны были прибыть завтра.
— Но я прибыл сегодня. Позволите войти?
И он, отодвинув Орела, прошёл в коридор. Цепкий взгляд чёрных глаз прошелся по стенам, задерживаясь на дверях, полках и шкафах.
— Вы проходите в гостиную, что ли… — почесал затылок Орел. — Нам надо обсудить то, что вы предлагали. Я ваще ничего не понял из того, что вы писали.
— А тебе и не надо было понимать.
— Что?
— Где вы храните то, о чем никому нельзя знать?
Заскрипели половицы, чёрный силуэт проскользнул мимо щели приоткрытой двери в кладовую. Харон забился в тень и затаил дыхание. Пока его не замечали. Дрожащая рука забралась в карман и вытащила синернист. Он вспыхнул снопом искр, Харон воровато огляделся и начал набирать сообщение. Он знал, что случится что-то нехорошее, и надеялся, что Анна успеет.
Орел следовал за незнакомцем, который осматривал каждый угол и закуток.
— Что вы ищете?
— Одну важную вещь. Она должна быть здесь.
— Ну, что бы там ни было, любая вещь имеет свою цену, — подметил Орел.
— Щит.
Голос его походил на шипение, но Орел был уверен, что разобрал все верно. И от этого стало не по себе. Он попятился.
— Щит, — повторил мужчина.
— К-какой щит? Канверъельский? Боссонский? Может, каких-то племен с Форкселли?
Мужчина замер. Орел тоже.
А в следующий миг его впечатало в стену. Звенящая боль пронзила голову и шею. Чёрные щупальца держали его на весу, сдавливая горло и грудь, обжигали кожу.