Леди, будьте паинькой
Шрифт:
И снова этот неприятный, болезненный укол. Пети получил любовь отца по праву рождения. Как и Тори. Кенни же пришлось зарабатывать ее: по капельке с каждым новым турниром.
Теперь отец делает вид, что между ними все хорошо. Но все это только притворство. Кенни нуждался в отце, когда был глупым мальчишкой. Сейчас ему родительские чувства ни к чему.
— Я беспокоюсь за тебя и леди Эмму.
— Просто Эмма. Она не любит, когда упоминают ее титул. И не о чем волноваться.
Уоррен погладил Питера по спинке и взглянул в окно,
— Я не слишком благочестив и не умею молиться, так что предоставляю это другим людям. Вроде Шелби. Она ходит в церковь и утверждает, что леди Эмма — ответ на ее молитвы за тебя.
— Я не просил Шелби за меня молиться.
— Зато просил я.
— Если она творит чудеса, пусть попросит Господа, чтобы меня вернули в игру.
Кенни допил вино и шагнул было к кухне, но за спиной раздался отцовский голос:
— Вернись и сядь.
— Уже поздно, а я на ногах не держусь.
— Я сказал — сядь.
Опять этот голос из кошмаров его детства.
Тащи сюда свою задницу! Позор семьи, ублюдок проклятый! Паршивое отродье…
Но Кенни больше не ребенок, и если Уоррен желает устроить спектакль, что ж, так тому и быть!
Он поставил бокал на столик, прислонился спиной к двери и нагло ухмыльнулся:
— Давай, выкладывай, что у тебя на уме.
— Ладно.
Уолтеру приходилось смотреть на сына снизу вверх, но против всех ожиданий Кенни это ничуть его не обескуражило.
— Знаю, ты не слишком высокого мнения обо мне, и ни для кого не тайна, что меня не было рядом в самые трудные минуты, и ты никак не желаешь простить это. Но что бы там ни было, ты мой сын и я не могу хладнокровно наблюдать, как ты калечишь свою жизнь только потому, что все еще борешься с призраками прошлого.
Кенни неприязненно поджал губы:
— Не пойму, о чем ты толкуешь.
— О том, что былые промахи и трагедии портят тебе будущее. Мне нравится леди Эмма. Как и всем нам. А когда вы вместе, просто глаз не сводите друг с друга. Ты никогда себя так раньше не вел ни с одной женщиной.
Кенни не собирался объяснять, что женитьба на Эмме скорее дело случая, чем союз двух сердец.
— Поэтому я и женился на ней, не так ли? — процедил он.
— Верно. Но для меня яснее ясного, что между вами куча нерешенных проблем.
— А вот это уж не твое дело!
— Послушай меня, Кенни. Раз в жизни послушай. Я никогда не бывал более счастлив, чем в те минуты, когда ты чего-то добивался в жизни, хотя, если признать честно, в этом нет моих заслуг. Спасибо Далли Бодину. И я лучше других понимаю, чего тебе стоило стать тем, кем ты являешься сейчас. И вот что скажу: не многие на твоем месте достигли бы того же.
Волна благодарности окатила Кенни и тут же схлынула. Слишком поздно он дождался похвалы.
— Я… я пытаюсь сказать… Словом, по мере того как стареешь, многое, что я проделывал,
— Прекрати читать проповеди, — не выдержал Кенни. Но отец только отмахнулся.
— Наконец и ты получил шанс на нормальную счастливую жизнь, такую, которая не начинается и не кончается на площадке для гольфа. Шанс найти понимание у хорошей, доброй женщины, от которой не стыдно иметь детей, вести мирное существование, кататься на лошадях, наслаждаться этим ранчо. Не упусти этот шанс. В душе Кенни вскипела ярость к старому лицемеру.
— Тебе стоило бы хорошенько поразмыслить, прежде чем давать советы. Если я займусь разведением роз, кто будет участвовать в турнирах? И чем ты будешь хвастаться перед своими высокопоставленными приятелями на корпоративных вечеринках с коктейлями?
Уоррен даже глазом не моргнул при столь неожиданной атаке. Кенни же ощутил себя маленьким ничтожеством. Отец уложил поудобнее Питера и поднялся.
— Ничего, сынок. Я понимаю. Привык терзаться сознанием собственной вины там, где речь идет о тебе. Ты вовсе не обязан меня прощать.
Питер пошевелился и приоткрыл глазки, но веки вновь опустились. Уоррен покачал малыша.
— Ты хороший человек, Кенни. Дай Бог здоровья Далли. Порядочный, умный и небезразличный к чужим бедам. Видишь ли, я все пытаюсь объяснить: настало время понять то, что уже ясно всему свету. Ты способен на гораздо большее, чем скитаться по свету с клюшками для гольфа.
Он пошел к двери, но теперь уже Кенни не захотел допустить, чтобы за отцом осталось последнее слово.
— Только не смей проделать с Пети то же, что со мной, — прорычал он, — или ответишь за это!
У отца сделалось такое печальное лицо, что Кенни был не в силах вынести это зрелище, отвернулся.
— Я уже сказал, что учусь на собственных ошибках и сделаю для малыша все на свете. К сожалению, я не совершенен, но тебе и это известно.
Он кивнул и исчез за дверью, оставив Кенни с неприятным ощущением чего-то недоделанного и недосказанного.
Эмма провела долгую одинокую ночь в комнате для гостей. Ей недоставало теплого тела Кенни, его манеры тянуть во сне одеяло на себя, а потом прижиматься к ней. Утром по пути в ванную она взглянула в окно и увидела Кенни в бассейне, за утренней тренировкой. Но вместо того чтобы, по обыкновению, едва взмахивать руками, он буравил воду с такой силой, словно шел на мировой рекорд.
Эмма прислонилась щекой к раме и долго наблюдала, как Кенни мерит бассейн из одного конца в другой. Страшно подумать, что скажут окружающие, узнав о скором конце его супружеской жизни.