Леди и авантюрист
Шрифт:
– Я тебе покажу наказание, языкастая девица! – проворчал он, широко разводя ей бедра и закидывая ее руки ей за голову. – Я оказался в твоей постели не для того, чтобы выслушивать дурацкие наставления.
У Кэтрин широко распахнулись глаза.
– Тогда для чего ты в ней оказался, а? – внезапно охрипшим голосом спросила Кэтрин. Покажи мне.
– А вот для чего, – ответил он и, приподнявшись, сразу, сильно и глубоко вошел в нее, – чтобы получать удовольствие и приносить удовольствие. Чтобы без устали брать тебя, Кэтрин. Ты умоляла, чтобы я лег к тебе в постель, так что можешь умолять меня оставить ее и уйти, но только после того, как я закончу.
Кэтрин откинула голову
– Вот как! Начались угрозы?
Вопроса ее он не расслышал, весь уже отдавшись радости близости с ней.
– Кэтрин, я хочу любить тебя так, чтобы ты кричала от счастья! – сдавленно выговорил он, снова погружая свою восставшую плоть в ее жаркую глубину. – Я хочу тебя любить так, чтобы ты умоляла любить тебя еще и еще. Я хочу, любовь моя, наказать тебя за то, что ты сделала.
– Что? – удивилась она и притянула коленки к груди, чтобы принять в себя всю его силу. – Что я натворила, Макс?
Но Макс не ответил, он просто не мог ответить, потому что Кэтрин успела скрестить ноги у него на пояснице и принялась сосредоточенно и неторопливо двигать навстречу ему своими бедрами. И тут Макс понял, что он счастлив, безоглядно счастлив. Наслаждение вливало в него новые силы и желания, вдохновляло его. Глаза Кэтрин медленно стали покрываться поволокой.
– Макс, о, Макс, Боже мой, Макс! – Кэтрин корчилась под ним, стараясь выгнуться, еще сильнее, прижаться к нему. – Пожалуйста ... Господи, пожалуйста ... сейчас ... сейчас ...
Макс лишь улыбнулся, вдавил ее в матрас и поудобнее устроился, чтобы отправиться в долгий и мучительно-сладкий путь любовного блаженства.
На всем протяжении своей несколько необычной карьеры Максу доводилось ночевать в самых разных и весьма странных местах. Работа полицейского наполовину состояла из терпения, наполовину из упорства. Приходилось частенько проводить ночь не в самых пригодных для сна местах. Где он только не ночевал – омерзительно-сырой подвал, жесткая деревянная скамейка в пивной, а однажды ему пришлось коротать ночь в пустой бочке на дворе какого-то торговца-индийца. Максу доводилось спать где угодно. Но он так и не смог вспомнить ни одного раза, чтобы он встречал рассвет, обнимая нагую женщину. Такой роскоши он никогда не мог и не должен был себе позволять. Где-то в глубине дома часы пробили четыре утра, и Макс медленно выплыл из сна. Уютно притулившись к его боку, рядом спала нагая Кэтрин, и он только сейчас понял, каким же непредусмотрительным он оказался. Близость с Кэтрин легко могла перерасти в неодолимую привязанность. Впрочем, теперь ему было почти наплевать.
Заложник судьбы. М-да. Фраза снова всплыла в памяти, но сейчас, спросонья, она уже не казалась такой многозначительной. Он покрепче обнял Кэтрин, уткнулся лицом ей куда-то между шеей и плечом и вдохнул ободряюще пьянящий аромат. Туалетное мыло и сирень. Тепло и мускус. Женщина. Рядом с ним. Нагая. Единственная. Как ему хотелось, чтобы все вот так и оставалось вечно, чтобы сказочный миг вместе с ними обоими навсегда впечатался в вечность. Короче говоря, он снова вернулся к мысли о …Конечно, нет, он не сможет ... Кэтрин не захочет.
Но что, если будет ребенок? Господи! Тогда все меняется. Тогда он во что бы то ни стало, удержит ее, потому что она поклялась. Конечно, ему тоже многим придется пожертвовать. Пилю придется подыскать кого-то еще, чтобы тот шастал и выслеживал по Лондону, вынюхивал вымогателей и взяточников, потому что Макс больше не сможет рисковать получить удар ножа в спину. Придется купить дом подальше от Веллклоуз-сквер, потому что мудрый человек никогда не будет растить собственное дитя в Ист-Энде.
И что он потом будет делать со своей жизнью? Приедет
Каким облегчением для него стало понимание, что в ней нет ни притворства, ни лукавства! Как ему вообще в голову пришло сравнивать ее с Пенелопой? Она такая же красивая, но на удивление простодушная. Еще она обладала совсем уж английским молочно-розовым цветом лица, против которого он, прости Господи, бессилен устоять. И тогда как Пенелопа была стройной, хрупкой и почти необоримо желанной – или такое она о себе старалась создать впечатление, – в Кэтрин особой хрупкости не наблюдалось и она не нуждалась ни в ком, кроме самой себя.
Доверчиво прижавшись к нему, она продолжала спать, дыша ровно и тихо. Макс испытал редкое чувство покоя и, улыбаясь, потихоньку перевернулся на спину, прикрыл глаза рукой и начал погружаться в благословенное забытье сна.
Вдруг какой-то едва слышный шум заставил его с заколотившимся сердцем резко сесть, напрочь забыв о сне. Тихие шаги на лестнице; кто-то крадучись поднимался к ним на этаж. Теперь около двери. Макс затаил дыхание. Господи, неужели слуга? Да нет, в такую рань слугам в доме делать нечего. Макс отдался своему природному чутью. Он бесшумно скатился с кровати, вскочил на ноги, торопливо натянул подштанники и припал в полумраке к полу. Шаги остановились. Весь напружинившись, Макс вглядывался в темноту, как вдруг дверь распахнулась и петли даже не скрипнули. Огромная зловещая фигура шагнула через порог, закрыла за собой дверь и подошла к камину. Господи, ну и здоровенный тип!
Оказавшись у очага, незваный гость что-то поставил на пол, не внятно выругавшись сквозь зубы. В неверном свете едва тлеющих углей проглядывали только ноги, обутые в тяжелые сапоги. Неизвестный поднял руки и начал снимать со стены висевший над камином пейзаж.
Вор?! Бог ты мой!
Впрочем, другого объяснения происходящему Макс дать не мог. Каким же образом негодяй проник в дом? Ну что ж, войти-то он вошел, вот только выйти из дома ему уже не придется никогда, по крайней мере, по своей воле. Впрочем, безопасность Кэтрин – вот главное. Он должен задержать мошенника прямо на месте преступления, пока тот корячится над своей добычей. Макс бросился вперед, обхватил грабителя вокруг колен и рванул его назад, едва не сбив с ног.
Детина взвыл от неожиданности и чертыхнулся. Падая, он ударился головой о каминную полку. Макс угодил локтем во что-то твердое. Затрещало дерево, и раздался громкий треск рвущегося холста. Ругаясь и молотя друг друга руками и ногами, оба покатились по полу, по дороге опрокинув кресло. В темноте раздался пронзительный вопль Кэтрин, и кровать заскрипела под весом ее тела. Где-то зазвенело разбитое стекло. Лампа – мелькнуло в голове у Макса. Вор дрался отчаянно, нанося удары куда попало, беспрерывно ругаясь и изо всех сил цепляясь за ковер. Макс примерился и наобум, в темноте, с размаху двинул кулаком, каким-то чудом угодив в лицо противнику.