Леди и лев
Шрифт:
– Потому что, если бы не она, мой друг и коллега сейчас был бы жив!
Шарлотта громко вскрикнула.
– Не смейте говорить об этом, иначе вы переполните чашу моего терпения!
– Значит, этого не избежать. Я не желаю, чтобы нога миссис Фэрчайлд ступала в этот музей. Она виновата в смерти своего мужа, и больше никаких разговоров на эту тему.
Она не слышала, что ответил Дилан. Зажав уши, она бросилась бежать по галереям.
Дилан уже много лет не приходил в такую ярость. А вид Шарлотты, стремительно
– Йен Фэрчайлд погиб в завале. Скорее всего он не проверил надежность подпорок туннеля, прежде чем спускаться для исследований. Только его самого можно винить в том, что произошло.
– Как вы смеете?! – Голос пожилого мужчины дрожал. – Йен был прекрасным археологом, достаточно квалифицированным, чтобы предпринять все меры предосторожности. Нет, гробница все равно рухнула бы, независимо от того, сколько подпорок там было бы еще поставлено. Но Йена там не было бы, если бы в дело не вмешалась его жена.
– Если вам обязательно надо кого-то обвинить, вы можете с таким же успехом обвинить в смерти Йена Фэрчайлда и меня. В конце концов именно я расторг соглашение о покупке участка.
– Да, но только после того, как эта упрямая самка отговорила вас от этой сделки. Что она такое сделала, чтобы уговорить вас? Наверное, пустила в ход слезы? Или, может быть, предложила вам себя в качестве выкупа, как ваши каирские танцовщицы?
– Держите себя в руках!
– Время меня достаточно потрепало, мне теперь ни к чему стремиться быть джентльменом. Она пыталась совратить вас, не правда ли? Вы же были совсем одни там, в пустыне. Да к тому же она была пьяна.
– Да, но зато я был трезв! – Дилан заставил себя вспомнить, что сэру Томасу почти семьдесят. Будь на его месте любой другой мужчина, он уже давно бы заткнул ему глотку.
– Вы так уверены в этом?
– Не хотелось бы доставлять вам удовольствия, но вот уже три года я выпиваю не больше двух рюмок ликера за один раз. Если вы уверены в обратном, значит, вы так же заблуждаетесь на мой счет, как и в отношении Шарлотты.
Сэр Томас еще больше нахмурился:
– Ах вот как, уже и Шарлотта? Я заметил, что и вас она называет Диланом. Можно вообразить, какие нежности вы проявляете друг к другу, когда никого нет поблизости.
– Мне кажется, у вас слишком буйная фантазия. Вам стоит дать отдых вашему воспаленному воображению.
– Только после того, как я получу от вас заверение, что миссис Фэрчайлд больше не появится на территорию музея.
Дилан скрестил руки на груди.
– Она приходит сюда каждый день. Так будет продолжаться и впредь.
– Я пожалуюсь Колвиллам и посоветую им прикрыть этот балаган.
Дилан в ответ пожал плечами:
– Делайте что хотите. Но Колвиллы суеверные люди и близко к сердцу принимают все, что им говорит их астролог. Они и шагу не ступят без ее совета.
– Неужели?
– А астролог у них – тетушка Шарлотты. – Дилан не мог сдержать
– Астролог! – Старик скривил губы и стал до смешного похож на страдающего барсука. – Так вот, значит, каким образом вы получили свое назначение. Я просто не мог поверить, когда получил в Каире телеграмму, где говорилось, что вам поручили руководить выставкой.
Бедный Хьюз чуть не тронулся умом. Он имел достаточно оснований надеяться на эту должность, ведь тема выставки относится к его компетенции.
– Меня не интересует Хьюз. – Дилан успел проработать с Барнабасом Хыозом всего пару недель, прежде чем ассистент уехал в Каир. Этого хватило, чтобы двое мужчин почувствовали друг к другу сильнейшую неприязнь. – Очевидно, отзывы о моей работе в качестве археолога произвели на Колвиллов большее впечатление.
– Да, но сначала вы постарались произвести впечатление на читающую в небесах тетушку-хиромантку. Может быть, вы и ее соблазнили, как племянницу, чтобы получить эту работу? Неужели у вас совсем нет стыда?
– Оставляю весь свой стыд вам, сэр Томас.
– Следовало бы его одолжить Шарлотте Фэрчайлд. Сначала она убивает своего мужа, а теперь…
– Я уже сказал: довольно! – Дилан поднялся.
– Она превратит вас и всю эту Коллекцию в абсолютную развалину!
– Если меня не превратили в развалину десять лет развратной и скандальной жизни, я сомневаюсь, что это окажется под силу одной-единственной ученой вдове.
– Вы могли обмануть Колвиллов своим сегодняшним респектабельным положением, но не меня. Я помню те дни, когда у вас на уме не было ничего, кроме золота, виски и шлюх. Я не удивлюсь, если окажется, что вы между развлечениями с женой моего покойного друга приторговываете экспонатами Коллекции на черном рынке.
Дилан сжал зубы.
– Должно быть, вы подхватили в Египте тропическую лихорадку. Только в болезненном бреду можно нести подобную чушь.
– Не стоит опекать меня. Я уже занимался раскопками династических гробниц, когда вы были еще глупым ребенком и бегали без штанов вместе с овцами у себя в грязном Уэльсе.
– Но сейчас я уже не ребенок. Я директор выставки по Долине Амона. Пожалуйста, не забывайте об этом.
Сэр Томас выглядел так, будто только что съел лимон.
– Вы не годитесь даже на то, чтобы подметать заднее крыльцо музея.
– Тогда зачем вы отыскали меня два года назад и умоляли взяться за раскопки в Долине Амона? Мне это до сих пор не дает покоя.
– Тогда я был настолько наивен, что попытался помочь вам. Я надеялся, что подобное предложение сможет сделать приличного ученого из человека, который предпочитает зря тратить время, занимаясь похотливой поэзией и берберийскими девушками. Сейчас мне совершенно очевидно, что я ошибался.
Дилан не собирался поддаваться на провокации старика и вступать с ним в пререкания.