Леди и одинокий стрелок

Вербинина Валерия

Там, на дороге, когда застрелили под ним лошадь, он сразу же узнал человека с седой гривой. Это был Санчес. Тот самый Санчес, с чьим сыном он когда-то крупно повздорил, после чего могущественный Игнасио стал его заклятым врагом. Стив даже подозревал, что засаду, в которой его товарищей перебили, а ему удалось скрыться с пятью пулями в теле, организовал все тот же Санчес. И теперь два старых недруга оказались лицом к лицу.

– А, это же сеньор Бомонт, – сказал Санчес учтиво. – Защитник белокурых сеньорит и друг гринго, которые приходят с оружием в мой дом! Что, нечем

крыть? Я узнал тебя даже в том монашеском балахоне. Да и по голосу признал, хоть ты и пытался спрятать свое лицо как последний трус!

Стив ответил отборными ругательствами. Уже зная, что от такого человека, как Санчес, ничего хорошего ждать не приходится. Но то, что последовало вслед за этим, оказалось гораздо хуже всего, что он мог вообразить. Санчес накинул ему на ноги петлю и поволок его по земле за своей лошадью, а приспешники Санчеса скакали рядом и улюлюкали. Гробовщика привезли в маленькое селение, прилепившееся у подножия горы, и долго били ногами.

– Теперь тебе конец, Сид, – объявил Санчес. – Никто за тебя не вступится, твои дружки тебя бросили. Шериф этого городка – мой должник, так же, как мэр и все остальные жители. Я могу повесить тебя на городской площади, и никто даже пикнуть не посмеет. А теперь скажи мне: что тебе известно об алмазах? Облегчи душу перед смертью!

Но Стив не пожелал облегчать душу. Скорее наоборот. Его били до тех пор, пока он не потерял сознание, а потом мучители, утомившись, заперли его на ночь вот в этой комнате.

Сообщники Стива скрылись в ночи. Продолжать погоню было неразумно, и Санчес решил подождать до утра.

– Этот человек храбрый, но храбрых людей много, – сказал он одному из своих помощников, имея в виду Стива. – Когда он скажет мне, где алмазы, я убью его. – И, опережая безмолвный вопрос собеседника, добавил: – А если не скажет, все равно убью.

Наступило утро. Солнце в огненной короне поднялось над горизонтом, а Стив Холидей, избитый, связанный и угрюмый, думал, что этот день станет его последним днем. Если только друзья не спасут его.

А тем же утром в городке Санта-Валерия появился новый человек. Это был слепой мальчик, одетый в грязные лохмотья неопределенного цвета. Его широко распахнутые глаза не видели ничего. Он шел, постукивая по дороге крепкой суковатой палкой, и тихо напевал себе под нос мексиканскую песенку. Его окликнула старуха, которая, переваливаясь всем телом, медленно ползла по площади. Подозвав нищего сердитым голосом, она справилась у него, что он забыл в их бедной деревушке. Здесь нищим не подают, самим бы хватило прокормиться, и лучше бы калека убирался отсюда подобру-поздорову, пока приезжие сеньоры из Ларедо его не поколотили, сказала старуха.

– Я ищу сеньора Санчеса из Ларедо, – сказал мальчик. – Мне велели ему передать кое-что.

– Да? – иронически осведомился Санчес, вышедший несколько мгновений назад на крыльцо и слышавший конец разговора. – Кто ты такой и что у тебя за поручение ко мне?

Калека живо обернулся на его голос.

– Это вы – сеньор Санчес?

– Да, клянусь Мадонной!

– Сеньор Игнасио Санчес?

Санчес

нахмурил брови, и этого оказалось достаточно, чтобы к нищему мигом подскочили двое дюжих кабальеро, отняли у него палку и ощупали его одежду. Но оружия при пришельце не оказалось.

– Помилуйте, сеньоры, что вы такое делаете? – плачущим голосом спрашивал калека. По-испански он говорил без малейшего акцента, да, впрочем, и по его внешности было легко угадать, что он мексиканец. Волосы у мальчика были черные, кожа на лице – загорелая до бронзового оттенка. Теперь, когда у него отобрали палку, он стоял, смешно растопырив руки, и беспомощно водил ими в воздухе.

– Он чист, сеньор, – буркнул один из цепных псов Санчеса.

– Конечно, чист, – обиженно сказал калека. – Я мылся всего два месяца назад.

Его слова вызвали бурный хохот у подчиненных Санчеса. Мальчик застыл с обиженным выражением на лице, вытянув тоненькую шею в сторону тех, кто так беззастенчиво потешался над ним.

– Извини, амиго, – сказал Санчес, когда приступ хохота, душивший его, немного сошел на нет, – Мигель совсем не то хотел сказать. Ну, ты и шутник! Пепе, верни мальчишке палку! Видишь, он даже стоять без нее не может.

Пепе с гримасой отвращения бросил палку к ногам слепого. Все покатывались со смеху, глядя, как калека стоит с протянутой рукой, ожидая, что ему отдадут его единственную собственность.

– Она около твоих ног, – подсказал Санчес.

Слепой неловко нагнулся и стал шарить руками по песку. Кто-то догадался ногой отбросить палку примерно на метр, и когда калека распрямился с недоумевающим лицом, хохот стал еще громче.

– Грешно так издеваться над убогим, сеньоры, – проговорил он, и голос его задрожал от сдерживаемой горечи. – Тем более что у меня дело к сеньору Санчесу, а вы только и знаете, что смеетесь надо мной.

Санчес метнул на ржущих кабальерос суровый взгляд, подобрал с земли палку и вручил ее калеке. Тот радостно вцепился в нее.

– Какое у тебя ко мне дело, друг? – спросил Санчес. – Говори, только поживее, потому что я должен еще сегодня прикончить парочку гринго.

На всех лицах расцвели веселые улыбки.

– Мне велели, – сказал мальчик, – передать вам вот это.

Он нырнул свободной рукой в складки одежды и достал из них какой-то грязный камень коричневатого окраса.

– А… – выдохнул Санчес, как зачарованный глядя на камень, лежащий на ладони калеки. – Кто велел тебе его передать?

– Люди на лошадях, – ответил мальчик. – Если вы и в самом деле сеньор Санчес, то это ваше. Так они сказали.

Острый луч солнца пронзил ничем не примечательный камень, и из самой его сердцевины вдруг брызнул сноп острых искр. Санчес молча снял алмаз с ладони калеки.

– Что еще тебе велели передать? – проговорил он, пытаясь казаться спокойным.

– Они попросили меня, – мальчик наморщил лоб, – передать вам, чтобы вы отпустили какого-то гринго, которого держите. За это они готовы вам отдать остальные камни.

– И ты взялся передать мне все это? – вкрадчиво осведомился Санчес.

Калека пожал плечами.