Леди, которая любила лошадей
Шрифт:
Нюся подхватила матушку за руку.
– Не слушайте ее, - взмолилась Ефимия Гавриловна, покрасневши столь густо, что того и гляди удар хватит.
– Не слушайте, - согласилась Нюся. – Только… вот скажи, зачем ты в том году пять пудов динамита купила?
– Нюся!
– Для хозяйственных нужд, - Нюся явно передразнила матушку. – А привезли их к нам на подворье. И еще никому-то не велено было в ящики заглядывать, но Манька все равно заглянула, потому как…
– Господи, дай мне силы…
– И сказала, что там что-то
– Меня попросили!
– Кто?
– Не твое дело!
– Может, не мое, а может, как раз мое-то… не тот ли усатый тип, который потом заполночь приехал и ты сама его встречать вышла. И даже платье новое надела, а еще волосы завила. Мне Манька сказала, что как этот тип приходит, то ты наряжаешься и волосы завиваешь, а еще велишь готовить гусиную печенку с артишоками.
Краснота становилась гуще.
– Все знают, что артишоки нужны для мужской силы. Только этот, усатый, страшный, что смерть… мне он совсем вот не понравился. Но это я раньше думала, что нужно, чтобы мне нравился. А теперь я поумнела. И так говорю, пусть он по-приличному приходит и про намерения свои говорит прямо.
Ефимия Гавриловна прижала руки к груди.
– Простите, - пролепетала она.
– А то ишь… - Нюся не заметила, что матушка остановилась. – Ходить ходит, артишоки ест, динамит берет, а как жениться, так сразу в кусты…
Купчиха покачнулась.
И мешком осела на пол. Демьян и подхватить не успел. Нюся же, нахмурившись, посмотрела на матушку.
– Вот… а я ей говорила, что в старости надо пилюли принимать.
– Какие? – Демьян присел и приложил пальцы к шее, желая убедиться, что несчастная просто чувств лишилась. Пульс наличествовал.
– Какие-нибудь. Чтоб для нервов. И что вы над ней сидите! – Нюся топнула ножкой. – Берите и несите!
Демьян подхватил женщину на руки и огляделся, но Никанора Бальтазаровича, который совершенно точно в зале присутствовал, рядом не наблюдалось.
– Куда?
– Куда-нибудь… может, вы ее поцелуете?
– Зачем?
– Чтобы в чувство привести.
– Знаете, я, пожалуй, другой способ выберу, - Демьян вышел на улицу. Утро выдалось на удивление прохладным. – Она и сама придет.
– Все-таки скучно быть старым, - заключила Нюся. – Ничего-то вам не нужно, ничего-то не интересно…
– Отчего же…
Уложив Ефимию Гавриловну на лавочку, Демьян огляделся в поисках хоть кого-то, кого можно было бы отправить за целителем. Нет, может статься, что обморок этот исключительно нервический и особого вреда от него здоровью не будет, но вдруг и вправду несчастная больна.
– Скажите, вы не думали, что будете делать, если вашей матушки вдруг не станет?
Нюся нахмурилась.
– Почему не станет?
– Не знаю…
– Она старая, конечно, но не настолько, чтобы просто взять и помереть.
–
– И что?
– И, допустим, супруг ее скажет, что вы достаточно взрослая девица, которая в материнской опеке не нуждается. В лучшем случае, определит вам содержание. Или же выдаст замуж…
– А в худшем? – в глазах Нюси появилось что-то странное, недоброе.
– В худшем… сложно сказать, случалось, что люди становились сиротами при живых-то родителях.
– То есть, - Нюся топнула ножкой, - полагаете, она со мною так поступит?
– Надеюсь, что нет… но однажды вы так или иначе, однако останетесь одна. И что вы будете делать?
Ответом стало легкое пожатие плечами.
– Что-нибудь… а вы бы не стояли, но позвали целителя, что ли?
– Не надо, - подала голос Ефимия Гавриловна. – Извините, ради Бога… за мной прежде не водилось такого, а тут… духота… и Нюсенька, будь добра, принеси водички.
– А почему я? – возмутилась Нюся. – Пусть вот он бегает…
– Принеси воды, - голос прозвучал необычайно жестко. – Кажется, я слишком уж много воли тебе дала. Ничего… исправим.
Нюся фыркнула.
И отвернулась.
– Кстати, - небрежно бросила она. – У него с физией что-то неправильное…
– Это… последствия лечения, - Демьян мысленно отругал, что все ж не придумал причины, которая хоть как-то бы да объясняла произошедшие в нем перемены.
– Ага, - ответила Нюся. – Конечно… скажите только, у кого лечились, чтоб я ненароком не попала, а то еще вот также перекривит…
– Нюся!
Ушла она, двигаясь нарочито медленно, всем видом своим показывая, что никуда-то не спешит. А если маменьке водицы восхотелось, то пускай кого из прислуги пошлет.
Сама Нюся, чай, не прислуга.
– Извините, - Ефимия Гавриловна села и принялась поправлять прическу. Всем видом своим она показывала, что, если с ней и случилась минутная слабость, то осталась она позади, и ныне Ефимия Гавриловна чувствует себя вполне даже неплохо. – Мне жаль, что вам пришлось выслушать все это… и до крайности неудобно… и… поверьте, тот динамит нужен был и вправду для хозяйственных нужд. И я понимаю, что, возможно, получила его не совсем, чтобы законно, однако…
Она тяжко вздохнула.
– А любовник… женат он. И хороший человек, и вместе нам неплохо, однако… даже если бы холостым был, я бы замуж за него не пошла. Уже один раз побывала и хватит. Да… а динамит… строюсь я. Камень нужен. И каменоломни имеются, вот только… старые и выгоды от них никакой. Нанимать же людишек, чтоб вручную… или вот мага… динамитом оно дешевше. Если, конечно, с разрешениями… оно-то, я понимаю… но Ганс обещал, что сам все сделает. И сделал. Вот… это вовсе давно было, кто ж знал, что запомнит? Глазастая она. Бестолковая. Но ведь родная же дочь.