Леди любят артефакты
Шрифт:
Я слушала ее и все равно никак не могла понять: при чем тут ее брат и мой прославленный прадедушка? Однако сейчас, когда Мелани не ерничала, говорила искренне, и, кажется, даже немного смущалась, мое раздражение как-то само собой сменилось любопытством. Похоже, дело серьезное, раз она уже несколько минут пытается сдержать свои глупые остроты. Это, судя по всему, просто рекорд для нее. По крайней мере, у меня появился шанс получить хоть какие-то объяснения ее странному поведению.
Я молчаливо глядела на леди Инграм, надеясь, что это еще больше развяжет ей язык. Как говаривала бабушка
— Мой брат без ума от трудов вашего знаменитого предка, — продолжила Мелани. — Вы — настоящий подарок небес. Я всего лишь хотела увеличить его шансы. И в голову не пришло ничего лучше, чем придумать шуточное гадание. Помните? Дом, полный тайн и печали, ужасное место, которое вам не подходит, и посреди этого он — прекрасный незнакомец, который все изменит… Незнакомцем должен был стать мой брат. Однажды, познакомившись с ним, вы бы вспомнили мои слова… В общем, я всего лишь хотела вас немного заинтриговать, а не обидеть.
— О, — я не знала, как реагировать на такую откровенность, идея, хоть и казалась до глупого безнадежной, все же не была лишена романтики. — Это, конечно, очень мило. Но зачем?
Мелани вопросительно подняла брови, словно и правда не понимала, насколько наивной и безрассудной выглядит вся эта затея со стороны. А по виду и не скажешь, что голова ее полна подобной сентиментальной чуши. История выходила странной и не слишком правдоподобной. Или леди Инграм просто не осознает всей сложности моего положения?
— Мне нечего скрывать, Мелли, — попыталась объяснить я. — Думаю, вы догадываетесь, что имеете дело с бесприданницей. Подобное знакомство, я уже не говорю о симпатиях, могло бы привести только к разочарованиям. Я совсем невыгодная партия для вашего брата.
— Нет-нет-нет, — моя собеседница встрепенулась, будто я сказала что-то не то. — Дело не в деньгах! Возможно, там у вас в столице это играет важную роль, но здесь, в провинции, вы сама по себе — драгоценность. Без какого-либо довеска в виде счета в королевском банке или имения с доходом. Понимаете, наша семья, увы, не так родовита, мы не можем похвастаться ни древней фамилией, ни тайными знаниями, ни особой магической силой. А вы… — в голосе леди Инграм слышалось неподдельное возмущение, — да с вашим происхождением, фамильными секретами и магическими талантами легко могли бы составить счастье мужчины из обеспеченного, пусть и менее значительного рода. Обладая такими возможностями, просто глупо растрачивать свои дарования на воспитание чужих детей! Даже не представляете, каким счастьем для моего брата и меня, конечно же, была бы возможность породниться с девушкой из рода Лавлейс.
Слова леди Инграм привели меня в замешательство. У Мелани точно с головой не все в порядке. Или это очередная злая шутка? Как понять, когда эта женщина говорит искренне, а когда нет? С ней вообще можно иметь хоть какое-то дело?! Что значит породниться? Даже если Мелани не шутит, ее одинокий братец, видимо, тот еще букварь в штанах. Любить труды моего прадеда может или полнейший безумец, или уставший от радостей жизни «книжный червь», который решил завыть от скуки и переехать поближе к погосту… Неудивительно, что никто так и не подобрал такое «сокровище», как лорд Инграм,
Но вслух так, конечно, говорить не стоило, а потому мягкий отказ станет единственно верной стратегией. Пусть бабушка хоть упьется сердечными каплями, восклицая, что я — «лучшая в свете мастерица упускать выгодные возможности». Очень сомнительно, что братец Инграм намного лучше Крастора, даже с зубами и без клочковатой лысины.
Как-нибудь проживу и без такого подарка судьбы. Хоть беднее, но на воле, а не бесправной родовитой женой, запертой в четырех стенах, чтобы рожать бесталанному мужу по наследнику в год.
— Я польщена, правда, — подбирать правильные слова было сложно. — Но в Золотые Холмы я прибыла для того, чтобы обучать Бетти. Только это — и ничто другое — входит в круг моих обязанностей.
— О, да, — закивала Мелани. — Я, как обычно, полетела впереди цеппелина. Просто знайте, если жизнь в этом замке вдруг покажется вам невыносимой, то двери Малиновой заводи, которая, напомню, находится совсем рядом, для вас всегда открыты. Помните, в этих местах вы не одиноки. У вас есть друзья, которые всегда будут рады помочь.
— Почему мне должно стать плохо в Золотых Холмах? — устало спросила я, откидываясь на чугунную спинку скамьи.
— В моей дурацкой шутке с гаданием все, кроме незнакомца, увы, было правдой, — склонившись, затараторила Инграм. — После смерти Вивиан замок превратился в настоящий склеп. Почти всех слуг распустили, а те, что остались, только и живут воспоминаниями о ней. Генри, который, между нами, душкой никогда не был, совсем одичал, а Беатрис… — Мелани махнула рукой. — Вы же успели с ней познакомится и сами видите, что мои слова про скверный характер никакие не выдумки.
Я опустила взгляд, стараясь не смотреть в глаза Мелани. Все, что она говорила, было недалеко от истины, только вот я не собиралась в ближайшее время появляться на пороге бабушкиного дома с чемоданами в руках. Вдруг она меня расспрашивает, чтобы доложить Блэквуду? Все же они давно знакомы, мало ли, какие между ними отношения? Нужно перевести беседу в безопасное русло.
— Гувернантке не подобает обсуждать ни хозяина дома, ни подопечную.
— Конечно-конечно, я и не собиралась ничего обсуждать, просто констатировала факты.
Между нами повисло молчание. И я вдруг осознала, что начинаю невольно ерзать на своем месте. Прямо как в детстве, когда пыталась поскорее закончить какое-нибудь скучное занятие. Нужно срочно найти повод завершить эту странную беседу, но все благовидные предлоги оставить леди Инграм наедине с ее безумными планами, как назло, вылетели у меня из головы.
И тут совсем рядом раздалось звонкое:
«Жила-была магичка в дырявом колпаке,
И зелий наварила для жаб в большой реке…»
Кусты зашевелились, и спустя какую-то секунду оттуда показалась чумазая мордашка Кристофера. А вскоре, к беседке, пыхтя, вышел и он сам, придерживая на плече плетеную корзину с какой-то травой. Вся его одежда была перепачкана землей, а на рубашке висела гроздь репейника.