Леди Маллоу
Шрифт:
Однако сидеть с ним за одним столом и смотреть на него сквозь желтое пламя свечей, было тяжелым испытанием. Еще тяжелее было, довольствуясь жидким бульоном, видеть, как Блейн с огромным удовольствием насыщается сочным куском отлично приготовленного оленьего мяса.
Время от времени Сара заставляла себя морщиться, словно от боли. В своем усердии она едва не перестаралась. Бросив на нее очередной острый взгляд, Блейн заметил:
— Мне кажется, этот ваш дантист не справился со своей задачей. Сходите-ка завтра к моему зубному врачу.
— Нет необходимости. Завтра я
— Хотел бы надеяться. Боюсь, что Тайтус будет сильно переживать в случае вашего продолжительного отсутствия.
Эту реплику можно было истолковать двояко. Она могла означать, что он не сомневался в правдивости ее объяснений или что он не верил ни одному ее слову и не увольнял ее только потому, что это болезненно отразилось бы на Тайтусе. Хотя трудно было предположить, что он способен на столь тонкие чувства.
К ужину Блейн откупорил бутылку бургундского. Неполный бокал, который позволила себе выпить Сара, усилил в ней ощущение нереальности происходящего. Лицо человека, сидящего напротив, как казалось ей, превосходно вписывалось в окружающую обстановку. С ней необыкновенно гармонировали и суровые складки и выражение решимости и даже запомнившаяся Саре неистовая ярость. Однако эти впечатления она не должна упоминать в записках для Амброса. То было неожиданное открытие, которое следовало навсегда изгнать из памяти. То был мимолетный мираж; завтра уже она будет видеть его лицо таким, какое оно есть на самом деле: алчным, эгоистичным и жестоким.
— Если вы не позволите мне отнести вас на руках в вашу комнату, то сегодня придется уж вам провести ночь на диване.
Когда истинный смысл сказанного дошел до ее сознания, Сара вздрогнула. Блейн, несомненно, выпил лишнего. Его глаза сверкали злой веселостью.
Диван! Как он узнал, что ей известно о той ночи в гостинице Тома Мерсера?
— И у вас такая же уважительная причина, как и у меня была тогда, — добавил он.
— Я… я искала кухню. Молоко для Тайтуса. Я не хотела… Я думала, что вы спите.
— А я подумал, что вы шпионите. Вы слишком красивы для подобной деятельности, мисс Милдмей. Вы понимаете, что вы очень красивы? С фамильными драгоценностями Маллоу, например…
Неужели ему все известно?
— Вы говорите очень странные вещи, лорд Маллоу! — с трудом произнесла Сара.
— Чистая фантазия. Моя жена намерена носить их каждый день. Попросила меня забрать их из банка. Я, однако, не уверен, что они подойдут к ее внешности. По моему мнению, ее украшения должны быть более ярких и разнообразных цветов.
— Лорд Маллоу, я хочу знать, почему вы сказали мне те странные вещи.
— Просто случайно взбрело в голову, мисс Милдмей. Без всякой задней мысли, уверяю вас. Ваши глаза сверкают, как бриллианты. Вероятно, от вина. — Блейн откинулся назад, и его голос из добродушного стал повелительным. — Вы вернетесь в усадьбу Маллоу, мисс Милдмей. Я принимаю ваше объяснение, что у вас разболелись зубы и что от усталости после длительного путешествия и мучительного лечения вы оступились, взбираясь по лестнице. Страдать от последствий этого несчастного случая придется прежде всего вам самой, и давайте закроем эту
— Лорд Маллоу, вы хотите сказать, что у вас, возможно, есть сомнения относительно истинных причин моего пребывания здесь?
Блейн прищурился, и на мгновение лицо его сделалось непроницаемым. Потом он закинул голову и громко расхохотался, приводя Сару в замешательство.
— Никогда нельзя доверять красивым женщинам. Моя жена была, мне кажется, права, когда хотела уволить вас. Но вы вернетесь в Маллоу, потому что Тайтус очень привязался к вам.
ГЛАВА 11
В эти дни казалось, что вечерние сумерки наступают слишком быстро. Снег, падавший на Лондон, не достигал побережья, хотя небо обложили тяжелые тучи и дул холодный северный ветер. Никто не знал, почему мисс Милдмей не вернулась, как обещала, на следующий день. Соумс ездил за десять миль на станцию и, возвратившись, доложил, что с поезда вообще никто не сошел. Амалия не ждала мужа так скоро, но ее возмутило отсутствие мисс Милдмей.
Как назло, в этот день у нее не было званого чая, который мог бы отвлечь от неприятных мыслей, и она бродила по дому в состоянии крайнего беспокойства. Только вчера она была знатной дамой, одетой в дорогое платье из темно-синей тафты с такой широкой юбкой, что ее тонкая талия казалась просто осиной; в ушах сверкали крупные бриллианты.
Было трудно понять, как семейства Блантов и Фортескью восприняли подобное щегольство.
«Раньше они никогда не видели что-либо подобное в усадьбе Маллоу», — подумалось леди Мальвине.
Ее собственные вечеринки всегда протекали как-то беспорядочно, она никогда не знала заранее, сочтет ли нужным ее муж вообще присутствовать, а если и явится, то будет ли учтив с гостями. И внешне она сама с каждым годом выглядела все более захудалой и старомодной, особенно с тех пор, когда пришлось закладывать драгоценности.
Леди Мальвина была не в восторге от Амалии — этого маленького ничтожества из тропиков, разыгрывающего из себя светскую даму, но то была неизбежная дань, которую следовало платить за возвращение сына домой.
Во время вчерашнего званого чая леди Мальвине удалось на несколько минут завладеть всеобщим вниманием, когда Амалию вызвали из комнаты, чтобы встретить какого-то неожиданного и незнакомого посетителя. Вернулась она несколько озабоченной и какой-то рассеянной, без прежней самоуверенности образцовой хозяйки.
— Просто портниха, которая ищет работу, — объяснила Амалия как-то неопределенно. — Могли бы с этим и подождать… Еще чаю, полковник Фортескью? О, я вижу у вас уже есть. Миссис Блант?
— Вы наняли ее? — спросила леди Мальвина.
— Просила ее подождать. Поговорю с ней позже. О Боже! — Амалия опрокинула одну из чашек, пролив чай на ковер. — Какая я сегодня неуклюжая! Мама, позвоните Бетси, пожалуйста!
Леди Мальвина потянула за шнурок, связанный где-то с колокольчиком, и с удивлением взглянула на невестку. Обычно Амалия даже в сильнейшем раздражении умела держать себя в руках и прекрасно контролировала свои движения.