Леди на монете

Барнс Маргарет Кэмпбелл

– О да, случилась! Король дал мне время – до того дня, когда мне исполнится девятнадцать лет. До следующего месяца. Потом я должна отдаться ему по собственной воле, или он… Замужество представляется мне единственным выходом, я подумала, что он, наверное, не станет мстить человеку, который захочет увезти меня куда-нибудь в тихое место, где не будет людей, и сделать так, чтобы про нас все забыли. Но вы – совсем другое дело… Вы принадлежите к королевской семье, и у вас большое состояние. А когда Карл разозлится, он вполне может уничтожить вас…

– Да, – согласился Леннокс, –

может…

– Но нам, наверное, поможет королева, – с надеждой сказала Фрэнсис. – Если и она ничего не сможет сделать… Неужели Карл сможет разлучить нас?

Фрэнсис почувствовала, как в ее сердце вошел страх. Леннокс не выпускал ее из своих объятий, а она думала о том, что услышала от него…

Он сердился на нее и был с нею нежен и ласков. Он честен с ней. Возможно, у него немало прегрешений, и он сам признает это, но кто безгрешен? У нее не было оснований сомневаться в его любви, и она понимала, что, женившись на ней, он сильно рискует, потому что у него не было уверенности в ее чувстве к нему.

– Возможно, я принесу вам только волнения и неприятности, – сказала она, но он рассмеялся.

– С самого первого момента, как я увидел вас, именно это и происходит, но я знал, что без вас мне не будет покоя. Если вы станете моей женой, клянусь, я буду верен вам до конца своих дней. Я буду любить вас, и со временем вы ответите на мою любовь.

– Да, – сказала Фрэнсис. – Я верю, что будет именно так.

И только тогда Леннокс приказал ехать в Уайтхолл, и они были уже вблизи набережной, она вновь почувствовала волнение и страх, которые испытывала во время всей этой поездки.

– Обещайте мне, что какие бы ни возникли трудности, вы позволите мне поговорить с королем. Он действительно привязан ко мне и, как бы ни был зол, вряд ли сможет испортить мне жизнь или разбить мое сердце жестоким обращением с вами, – торопливо проговорила она.

И тут Леннокс задал вопрос, который на его месте задал бы любой влюбленный:

– А это действительно разобьет ваше сердце?

– Сознавать, что я причина ваших несчастий? Конечно, я буду страдать.

Фрэнсис понимала, что это не совсем тот ответ, которого ждал от нее Леннокс, и говорила с некоторым смущением.

Мысленно он тяжело вздохнул. Она кокетка и всегда будет поступать по-своему.

– Пусть будет так, как вы хотите. Это правда, что Карл никогда не мстит женщинам, хотя Барбара Каслмейн давала ему немало поводов. И Люси Вальтер, если, конечно, то, что говорили про нее, – правда. Как бы там ни было, Карл – не Генрих Восьмой, и он не отправит меня в Тауэр, чтобы мне там отрубили голову.

Несмотря на все самообладание и на свою природную храбрость, Фрэнсис сжалась от страха и почувствовала, как замирает сердце, когда впереди замаячила громада Уайтхолла. Больше всего на свете ей захотелось никогда в жизни не переступать порог этого людского муравейника, наполненного интригами, несмотря на то, что сам дворец был прекрасен, а она всегда занимала там привилегированное положение.

Фрэнсис и Леннокс вместе прошли по длинным коридорам, не привлекая особого внимания, ибо, хоть он и нечасто появлялся при Дворе, все знали, что у него

есть собственные апартаменты в Баулинг Грин, недалеко от Уайтхолла, где он всегда и останавливается, когда приезжает в Лондон. Кроме того, в коридорах было значительно меньше народа, чем обычно, но когда они свернули в один из переходов, там вообще не оказалось никого, кроме двух самых значительных персон в Англии, с которыми в этот трудный для них обоих момент они и хотели, и боялись встретиться.

Король и королева, и он, и она, в прекрасном настроении – шли им навстречу. Карл держал Екатерину за руку, она внимательно смотрела на него, склонившегося к ней, и смеялась своим мягким, нежным смехом, который даже ее злопыхатели вынуждены были признать прелестным.

У Леннокса вырвалось какое-то сдавленное восклицание, однако Фрэнсис, хоть ей с трудом удавалось сдерживать нервную дрожь, сразу же поняла, что ей представляется прекрасный случай и лучшего может просто не быть. Глядя с мольбой то на короля, то на королеву, она склонилась перед ними в почтительном поклоне.

– Ваше Величество, – запинаясь, начала она.

И Екатерина, и Карл снисходительно смотрели на нее.

– В чем дело, Фрэнсис? – наконец прошептала королева, протягивая ей руку.

Король, который сперва улыбался Фрэнсис, нахмурился и посмотрел на Леннокса.

– Мадам! – воскликнула Фрэнсис дрожащим голосом. – Я прошу вашего разрешения и благословения. Умоляю вас вверить нас обоих – моего кузена, герцога Леннокса и Ричмонда, и меня – Его Величеству… Он просит меня… О мадам…

И Фрэнсис заговорила быстро и сбивчиво, стараясь не смотреть на Карла, а только в добрые глаза Екатерины…

– Мы любим друг друга и хотим стать супругами.

В течение нескольких секунд не менее дюжины взаимоисключающих мыслей пронеслись в голове королевы. Она мгновенно поняла, что Карл очень далек от того, чтобы радоваться этому событию. И сразу же ей стало совершенно ясно, что Фрэнсис не была его любовницей и что его привязанность к ней была гораздо более сильным чувством, чем те, которые он раньше испытывал ко многим женщинам. Выйти замуж за столь неординарного человека – лучшее, что только могла сделать Фрэнсис, и Екатерина надеялась, что Карл разделит ее радость по поводу этого события.

– Так в чем же дело, мое дорогое дитя? – мягко сказала она. – Это прекрасная новость. Не дрожите так, словно вы признаетесь в каком-то страшном преступлении. Всем сердцем я желаю вам счастья, и я не сомневаюсь в том, что король желает вам того же.

Маленькая ручка, украшенная кольцами, помогла Фрэнсис подняться, и девушка с жаром поцеловала ее. Карл под радостным взглядом ничего не подозревающей королевы был вынужден протянуть руку Ленноксу, который молча дотронулся до нее губами.

– Разве это не прекрасная новость, мой дорогой супруг?! – настаивала Екатерина. – Прекрасная и неожиданная. Мне казалось, что они почти не знают друг друга… Они, как говорят у вас в Англии, обвели нас вокруг пальца, но это с не… – она запнулась, произнося длинное и трудное слово, – с незапамятных времен всегда было свойственно влюбленным, не так ли?!