Леди удачи. Все пути…
Шрифт:
Дверь лазарета приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась голова Джоанны.
— Питер, ты идешь?
Блад рассеянно оглянулся.
— Куда?
— Ну как же! — глаза Джоанны округлились. — Мы же договаривались!.. Корабль будет стоять в Хиртсхальсе не меньше пяти часов. Можно хорошенько размять ноги.
— Сейчас не получится, — Блад кивнул на распростертого на кушетке матроса. Лоб того был покрыт испариной, страдальческие глаза с собачьей преданностью глядели на врача. — Среди бела дня напоролся на крюк, представь
— Так это что же, и Ксав не пойдет, что ли? — разочарованно протянула Джоанна.
— Дружка можешь взять, — махнул рукой Блад. — Справлюсь и без него.
— Мерси и на этом, — голова исчезла, дверь захлопнулась.
— Пошли! — Джоанна хлопнула по плечу Ксави. — Питер занят. Нэд на вахте. Давай хоть Жака возьмем в компанию. Если, конечно, и его не запрягли.
— Не думаю. Я его видела минут пять назад. И если травля анекдотов не называется сейчас работой, он совершенно свободен.
Подруги побежали на полубак. Первой выскочила Ксави, и тут же ее оживление улетучилось.
— Нет, Артур, ну ты видел?! — с возмущением воскликнула она. — Это что за напасть?!
Джоанна взглянула на картину, вызвавшую столь бурную реакцию подруги: Жак, стоя на коленях, усердно драил доски палубного настила.
— Жак, что с тобой? Ты, часом, не заболел? Твоя вахта закончилась еще черт-те когда! — участливо склонилась над товарищем Джоанна.
— Да вот, — Ренар обиженно махнул рукой в сторону фока. — И где он ее только отыскал?!
Девушки непонимающе оглянулись: у мачты с отсутствующим видом сидел Крошка, поглядывая то на волны, то на чаек. На груди, лапах и морде его алели кровавые пятна.
Подруги испуганно ахнули. Джоанна бросилась к собаке, но, едва дотронувшись до шерсти, облегченно рассмеялась:
— Это же краска!
— Конечно, краска. А вы что подумали? — Жак возмущенно взмахнул щеткой. — Мне кэп чуть голову не снес, когда увидел этот кошмар!
Только сейчас девушки заметили, что вся палуба заляпана красными пятнами.
— Этот паршивец, — Ренар возмущенно потряс кулаком перед носом пса, который в ответ вежливо взглянул на хозяина, — откопал где-то бочонок с суриком и, по-видимому, решил, что это барсук или какая другая дичь. Во всяком случае, он в пять минут перегрыз бочонку «горло», да еще буквально на глазах капитана. Нет бы сообразить, что находится сегодня на моем попечении! А как палубу драить, так его нет! Иди, убоище, работай!
Пес послушно встал, подошел к Ренару, укоризненно взглянул на хохочущих девушек и с умирающим видом заскреб когтями по палубе.
— Ладно, дружище, страдай, коли не устерег! — сочувственно похлопала Жака по спине Джоанна, и подруги направились к трапу.
— Жаль, конечно, что все заняты, но что делать?! Купим чего-нибудь вкусненького для утешения несчастных работяг, — Ксави беспечно размахивала на ходу руками и вдруг резко остановилась:
—
— Ты о ком? — Джоанна оглянулась.
— Да Рябой! Вон, у трапа стоит.
— Так он сегодня на вахте, ты что, не знала? — Джоанна потянула Мари за рукав. — Неприятный тип, конечно, но ничего не поделаешь. Пойдем.
— Ей-богу, у этой рожи такое выражение, будто он только что подложил часовую мину под корабельный гальюн! А перед кэпом прямо мелким бисером рассыпается! Тьфу, противно!
— Тише, он, кажется, слышит. Видишь, как вытаращился. Умерь эмоции. Хотя, вообще-то, ты права: позавчера, когда я зашла в капитанскую каюту, он вертелся у стола. Заявил, будто хочет передать сэру Дарли что-то важное, но что — так и не сказал.
Спустившись по трапу на берег, девушки еще раз оглянулись на рябого вахтенного. Встретившись с ними взглядом, Рябой поспешно отвел глаза.
Два щеголевато одетых молодых человека со шпагами на перевязях шагали по узкой улочке Хиртсхальса, с любопытством поглядывая по сторонам.
— Живописный городишко, — со знанием дела резюмировал тот, что повыше, в котором внимательный читатель без труда узнал бы Ксави.
— Причем гораздо чище, чем Лондон, обрати внимание, — подтвердила Джоанна.
— Между прочим, Джо, тебе не кажется, что туземцы поглядывают на нас… как бы это выразиться… без излишнего радушия?
— Хочешь сказать, они глядят на нас, как лаборант на холерный вибрион? — рассмеялась та.
— Ну, положим, ты преувеличиваешь. А вот вирус гриппа — это значительно ближе.
— Может, им не по душе фасон твоего жюстокора? — продолжала веселиться Джоанна.
— Па-апрошу мой камзол оставить в покое! — заносчиво вздернула бровь Ксави, любовно проведя ладонью по расшитому рукаву. — Он заслуживает уважения хотя бы тем, что сшит на деньги герцогини Мальборо! Ух, ты! — вдруг резко переменила она тон и с вожделением воззрилась на другую сторону улицы. — Какие кружева!!! Давай спросим, сколько стоит!
— На каком же языке ты собралась спрашивать? — поинтересовалась Джоанна, сворачивая тем не менее к лавке.
— Попробуем на английском, а не выйдет — так я несколько шведских слов знаю: «кольме марке» [57] , например.
— Это финский, полиглотка! — фыркнула Джоанна.
Ценою жестокого насилия над собственными языками и умственными способностями галантерейщика подругам удалось все же стать обладательницами великолепных кружевных воротников. Но, отойдя от заведения несколько шагов, Джоанна сняла шляпу и, обмахиваясь ею, как веером, заявила:
57
Три марки (фин.).