Леди в зеркале

Бронтэ Элен

В остальном она также очень походила на мать, только темно-рыжие волосы вились и пушились, доставляя неудобства неизменно ворчащей горничной, с трудом справлявшейся с заплетанием кос.

— Дитя, — миссис Лестер горестно вздохнула, по лицу ее пробежала тень, но оно тут же приняло обычное выражение, серьезное и даже замкнутое. — В каждой семье свои правила. Твой отец — лорд, ему не подобает шалить с детьми. То, что допустимо для миссис Лоу, неприемлемо для меня. И на тебя также ложится обязанность соблюдать эти правила. Я понимаю, что тебя привлекает у Лоу, они хорошие люди, пусть и не очень богатые и знатные, и не запрещаю тебе общаться со Сьюзен. Зато наша семья намного состоятельнее, и твое

будущее представляется мне намного более блестящим, чем у твоей подружки.

Мэриан подняла головку и тряхнула растрепанными локонами, над которыми по случаю праздничного визита так долго мучилась горничная вместе с мисс Беллсайд. Мать с огорчением убедилась, что все доводы проходят мимо ушей расстроенного ребенка. Мэриан задала тот вопрос, ответа на который у матери не было:

— Вы ведь не любите друг друга, да? — Девочка всхлипнула. — И меня… тоже?

— Ну конечно, мы любим тебя, милая. Просто мы не такие эмоциональные люди, как мистер и миссис Лоу. Вспомни, когда ты была больна, твой отец вместе со мной сидел ночами у твоей кроватки. И ты всегда получаешь лучшие игрушки и платья. А твои бабушка и дедушка Олдберри очень любят тебя, и дедушка Лестер всегда присылает тебе чудные подарки. И твоему появлению на свет были очень рады твои прабабушка и прадедушка Фицривер, до самой своей смерти они беспокоились о том, как ты растешь. Ты хорошая девочка, как можно не любить тебя? Но с твоей стороны нехорошо думать так о своей семье, — конечно, мать не могла не использовать возможность пожурить дочь.

Мэриан, как и ожидалось, устыдилась и, сраженная приведенными доводами, попросила прощения за дерзкие слова о родителях. После чего мать поцеловала ее и сама отвела в уютную спаленку, отделанную в любимом цвете Мэриан — голубом.

И только оставшись одна в кроватке, среди кружев и бантиков, девочка вспомнила, что матушка ответила только на один из двух ее вопросов. Она ничего не сказала о том, что они с отцом любят друг друга. И подозрение, возникшее у нее во время подъема по лестнице, превратилось в горькую уверенность. Вот тогда-то, вытащив из-под подушки дневник, девочка дрожащей рукой вписала фразу, тяжесть которой отныне будет всегда висеть над ее головой. «Мои родители не любят друг друга».

Грустно улыбнувшись, Мэриан перелистнула еще несколько страниц. «Воистину эта тетрадь — сборник моих печалей», — подумала она.

Вот еще заплаканные страницы — умер дедушка Олдберри. С годами он стал излишне тучным, и сердце не смогло с этим справиться. Его имущество унаследовал какой-то дальний родственник по мужской линии, даже не носящий фамилию Олдберри. Оставшаяся в одиночестве миссис Олдберри переехала в дом Лестеров в Марсденли. Мэриан спрашивала мать, почему они не могут пригласить бабушку жить в их огромном лондонском особняке, но леди Лестер отвечала коротко: твой папа не желает этого, ему не нравится твоя бабушка. Вместо этого Мэриан отправили поддержать миссис Олдберри, и первые несколько месяцев это было едва ли не самое счастливое время — сколько хочешь бегать по огромному запущенному саду, разглядывать картины и старинные безделушки в доме. По сравнению с материнскими поучениями бабушкино воспитание показалось девочке очень мягким. Но деятельная натура миссис Олдберри приводила к постоянным стычкам с экономкой, и нервы ее становились все более слабыми, что влекло за собой слезы, головную боль и нервные припадки, пугающие внучку. Через пять месяцев Мэриан вернули домой, а еще через полгода бабушка умерла.

Леди Лестер тяжело переживала смерть родителей, она постоянно находилась в плохом настроении, редко покидала спальню, а лорд Лестер стал все реже проводить время дома, так что все время. Мэриан занимали занятия и беседы с мисс Белл-сайд. Но и эти радости были

доступны ей только до достижения пятнадцатилетнего возраста, когда ее сочли уже достаточно взрослой, чтобы отказаться от услуг гувернантки.

Горничная Минни была славной девушкой, но поговорить с ней не о чем, к тому же теперь мать еще пристальнее наблюдала за манерами Мэриан, а сближение с прислугой ну никак не подобало леди. Только добрые, полные сочувствия письма от мисс Беллсайд, устроившейся в другое семейство, поддерживали в юной девушке уверенность в том, что кому-то она все же небезразлична. Да еще верная подруга Сьюзен Лоу оставалась с ней все годы, и лишь рядом со Сьюзен Мэриан могла быть и беззаботной хохотушкой, и задумчивой барышней — подруга понимала все ее настроения и поддерживала их, какими бы они ни были.

Мэриан начали вывозить в свет, но продлилось это недолго — в Италии умер дедушка Лестер, и отец отправился в Неаполь устраивать дела, связанные с похоронами, собственностью и прочим. Семья опять надела траур, и Мэриан вернулась к своим книгам и занятиям с учительницей музыки. Ей нравилось рисовать, но нанять учителя леди Лестер категорически отказалась, не объяснив причин. Она сама показывала Мэриан, как правильно держать кисть и смешивать краски, и во время таких занятий мать и дочь сближались, как никогда. Может быть, поэтому Мэриан так нравилось заниматься живописью.

Но два года назад леди Лестер тяжело заболела. Ее всегдашняя умеренность в еде не спасла от заболевания поджелудочной железы, опасного тем, что симптомы проявляются, когда прибегать к лечению уже слишком поздно.

Мать мужественно переносила страдания, и Мэриан старалась изо всех сил облегчить их, умоляя отца пригласить самых лучших докторов. Лбрд Лестер, чья холодность к дочери с годами возросла, молча кивал и писал записки к светилам медицины, которые отвозила сама Мэриан, умоляя приехать поскорее и обещая любые блага за исцеление. Но сделать ничего было нельзя, и леди Лестер однажды легла в постель, чтобы больше не встать с нее.

Желтовато-бледная, она со слезами на глазах смотрела на Мэриан, сидевшую днями и ночами у ее кровати:

— Моя девочка… я была слишком сурова с тобой, я сознаю свою вину. Но в молодости я совершила поступок, который перевернул всю мою жизнь и отнял так много сил, что их просто не осталось на нежность и ласку. Я очень, очень любила тебя…

— Мама, мама, не надо! — отчаянно сдерживая рыдания, Мэриан сжалась в кресле, пытаясь принять уверенный вид — Я знаю, что ты любишь меня, в детстве мне было обидно, но позже я поняла, что просто ты очень сдержанная в чувствах женщина…

— Ты не совсем права, милая. Я могла бы быть любящей женой и матерью и хотела этого, но вышло так, что…

— Тебе тяжело говорить об этом? Это как-то связано с отцом? — Мэриан чувствовала, что мать готова открыть ей какую-то семейную тайну, и не была уверена, что хочет этого.

— Да, это связано с моим замужеством. Я не могу рассказать об этом даже сейчас, дитя мое. Возьми в шкатулке ключ от моего секретера. После моей… В положенное время ты можешь открыть его и найдешь кое-какие бумаги и мой дневник. Прочти его, и ты узнаешь то, за что будешь, возможно, презирать меня…

— О, я не верю, что ты могла совершить что-то ужасное. Возможно, какую-то ошибку, но не преступление! — вскрикнула девушка.

— Возможно, ошибку, да… но она стоила нам всем троим очень, очень дорого. Поддерживай отца, когда меня с вами не будет, в его жизни было так мало счастья.

— Он не позволит мне, я знаю, он не любит меня, ведь я всего лишь дочь. А ему нужен наследник.

— Дело не в этом, просто ты слишком похожа на нее…

— На кого? — Мэриан удивилась безмерно. — Я твоя копия, я каждый день вижу это в зеркале!