Ледокол «Ермак»

Кузнецов Никита Анатольевич

3 (15) июня. День нашего прихода к Тромсе был назначен на сегодня, а потому еще два дня тому назад я пошел под тремя машинами по 10–11 узлов. Дует SW, небо очень обложено уже несколько дней, и берег открылся гораздо позже, чем мы думали. Когда при пасмурности вдруг откроется высокий гористый берег, то кажется, что находишься очень близко. Так было и тут; казалось, что пасмурность не допускает видеть далее 5–6 миль, между тем как в действительности горы стали то показываться, то скрываться на расстоянии 15 миль.

В 11 1/2 часов утра подошли к маяку Анденес, приняли лоцмана и под его проводкой вошли в шхеры и стали на якорь в Меланген-фиорде. Барон Толль подъехал на шлюпке раньше, чем бросили якорь у местечка Лорвик; в этом случае он распорядился очень умело.

Вместе с бароном Толль прибыл на ледокол нанятый для нас шпицбергенской экспедицией лоцман Ольсен. Он ходил на разных судах в эти места в должности айс-мастера, знаком со Шпицбергеном и льдами, которые

там встречаются. Позвал его в каюту и подробно расспросил его о предстоящем плавании в Стур-фиорд. Он заявил мне категорически, что в Стур-фиорд большому судну идти опасно, что глубины там неровные и после сорока сажен можно тотчас же встретить подводный камень, на глубине 15–20 футов, а может быть, и меньше. Таким заявлением лоцмана я не мог пренебречь. Обыкновенно в этих местах вода во время таяния льдов имеет свинцовый цвет, она непрозрачна, и подводного камня увидеть нельзя. Это не то, что в тропиках, где коралловые рифы можно легко распознать, если идти так, чтобы солнечный свет был сзади. При этом условии риф хорошо заметен по цвету воды. При таянии льдов цвет воды таков, при котором подводные опасности не будут видны. Однако же, если море тихое и ледяных препятствий нет, то я могу спустить на воду два паровых катера и при их посредстве тралом обследовать впереди корабля. Трал нашего лейтенанта Шульца дает возможность при посредстве двух паровых катеров обследовать полосу шириною в 40–50 сажен со скоростью 3–4 узлов, так что, имея впереди два катера, можно в тихую погоду подвигаться по очень опасным местам, не рискуя набежать на камень. «Ермак», однако же, нужен был шпицбергенской экспедиции не для того, чтобы вести ее в штиль по открытой воде, а для того, чтобы пробить сквозь лед путь для экспедиции. Идти же через лед в той местности, где имеются неизвестные камни, безусловно невозможно, главным образом потому, что нельзя тралить. Даже промер при толстом 5-футовом льде будет до крайности медленен, и продвигаться в таких условиях возможно лишь по футам. Если начнет свежеть ветер и понесет лед, то придется прибавить ход и идти, куда случится. Плавания в таких условиях можно предпринимать лишь тогда, когда это необходимо для спасения судна, в остальных случаях это ничем не оправдывается. Есть еще одно вспомогательное средство для распознания опасности во льдах. Дело в том, что при движении льдов через мелкие места они нагромождаются. Такие нагромождения беломоры называют стамухами, и в путешествии Литке и других упоминается об этих стамухах. При описи берегов обыкновенно расспрашивают местных жителей, где образуются стамухи, и места эти подробно осматриваются. Недостаточно выяснено, могут ли образоваться стамухи на отдельном камне или для этого нужна целая гряда каменьев. Очень может быть, что в Стур-фиорде на многих отмелях имеются стамухи, но это не значит, что можно с уверенностью идти всюду, где таких стамух не видно.

В 1898 году я командовал Практической эскадрой и когда входил на Транзундский рейд, то флагманский мой броненосец прошел по камням и повредил себе дно в такой части рейда, которая была перед тем выхожена большим количеством глубокосидящих судов. Более 35-ти лет, как Транзунд служит местом пребывания Практической эскадры, которая постоянно маневрировала на рейде, не стесняясь ничем. Два камня давно уже открыты «Пересветом» и «Петропавловском», и были все основания считать, что на этом рейде нет более подводных опасностей. Это было мое второе командование Практической эскадрой, причем я каждый раз при входе на Транзундский рейд поступал одинаково, а именно: пройдя входную веху, ложился на известный румб, перестраивал эскадру в 2 колонны и, подойдя к Сонион-Сари, заворачивал обе колонны влево так, чтобы можно было всем одновременно бросить якорь. Все шло благополучно, но когда в седьмой уже раз я входил на Транзундский рейд подобным образом, то с броненосцем «Петр Великий» набежал на камень. В предыдущие разы броненосец, вероятно, проходил несколько сажен правее или левее, а на этот раз попал на риф. Я, разумеется, считал себя вполне правым, ибо камень, о который ударились, не показан на карте, и рейд выхожен судами; тем не менее, была склонность к обвинению меня в неправильных действиях. Высказывалось такое мнение, что не следовало на рейде перестраиваться в две колонны, и хотя это совершеннейший нонсенс, тем не менее, я хочу сказать, что можно и так смотреть на дело.

Если было желание обвинить меня в том, что судно ударилось об камень на выхоженном рейде, то нет никакого сомнения, что меня безусловно обвинили бы, в случае удара «Ермака» о камень в Стур-фиорде, про который лоцман говорит, что он полон опасностей.

Впоследствии все мои рассуждения подтвердились, ибо либавский ледокол, сидящий всего 14 футов, а не 25, как «Ермак», в том же Стур-фиорде набежал на неизвестный камень и повредил себе руль. Если и в других местах мелкосидящие суда экспедиции не ударялись о камень, то это не доказывает, что там нет опасностей для судов глубокосидящих, как ледокол «Ермак».

Мне было крайне тяжело отказаться от содействия шпицбергенской экспедиции, но я не считал себя

вправе идти в Стур-фиорд с «Ермаком». Время, назначенное ими, было уже упущено, а в Тромсе ни одного из судов экспедиции еще не было. Вот почему я решился не ожидать их более и телеграфировать в Петербург академику Чернышеву, что «Ермак» не может оказать содействие шпицбергенской экспедиции. Мой отказ вызвал целую бурю несправедливых негодований, и в газетах появились заметки, которых нельзя было ожидать от ученых людей.

4 (16) июня. Свежий SW продолжается, и в море большое волнение. На рейде порывы достигают 9 баллов. Времени, однако, терять нельзя, решили утром произвести пробное драгирование. Устройство для этого частью было сделано в Ньюкастле, частью достраивалось нами на переходе. При первом драгировании многое не ладилось, и утро прошло в заботах, как устранить разные затруднения. Много хлопот доставляют блоки, которые, к сожалению, так устроены, что проволочный трос попадает между шкивами и щекой. Батометр почему-то приносил мало воды, и я долго с ним занимался, пока не нашел причины.

Решил начать гидрологические работы, как только выйдем из Меланген-фиорда, и пробить линию станций отсюда к Шпицбергену. В 4 часа, когда переделка всех замеченных неудобств оказалась законченной, снялись с якоря и пошли в море. Ветер несколько тише, но волнение большое, так что, когда по выходе в море остановились и сделали станцию № 2, то корабль сильно качало. Глубомер Лукаса еще не готов, сегодня лишь приступили к навивке проволоки на барабан. Работу эту надо сделать тщательно, и у нее неотлучно сидит сам командир. По случаю сильной качки на этой станции драгировать не решился, отложил это до следующей станции.

5 (17) июня. Погода хорошая. В 6 1/2 часов утра сделали станцию № 3, спустили трал и с глубины 278 м получили достаточно хороший улов: несколько видов мшанок [176] , гидроиды [177] , губки, офиуры [178] , звезды, черви и моллюски. Линь трала пришел наверх в совершенно запутанном виде. Судов, которые занимаются глубоководными изысканиями, много, но ни на одном из них не составлено подробного руководства, как эту работу делать и на что следует обратить особенное внимание при первоначальном устройстве. Казалось, не было никаких причин, по которым линь трала пришел бы в такое путаное состояние, а между тем это так, и, вероятно, у каждого исследователя работа эта вначале не ладится. Следует, однако же, для общего блага, чтобы такие случаи не скрывались, ибо они поучительны для других. Пришел к заключению, что трос запутался вследствие слабого травления его, и решил на будущий раз, что надо травить с большим натяжением. Также решил, что лучше травить с хода, ибо при этом линь ровнее расстелется и, в случае излишнего травления, слабина линя разойдется легче.

176

Мшанки (лат. Ectoprocta, или Bryozoa) – тип беспозвоночных животных. Водные, преимущественно морские, сидячие колониальные животные. – Прим. Н.К.

177

Гидроиды (лат. Hydroida) – отряд водных беспозвоночных животных класса гидроидных типа кишечнополостных. – Прим. Н.К.

178

Офиуры или змеехвостки (лат. Ophiuroidea) – класс донных морских животных типа иглокожих. – Прим. Н.К.

В 5 часов вечера сделал станцию № 4. Трал принес огромное количество организмов с глубины 385 м; едва вытащили его. Опять мшанки, губки, черви, актинии [179] , офиуры, звезды, креветки, раки-отшельники, крабы, моллюски, рыбы и много камней. Целую ночь доктор вместе с бароном Толлем разбирали организмы: одних опускали в формалин, других – в спирт. Некоторые организмы попортились от того, что в трале было много камней. Пробовали глубомер Лукаса. Пар к нему проведен через резиновые шланги, и, хотя есть измеритель давления, тем не менее при остановках машины давление усиливается и шланги рвутся.

179

Актинии или морские анемоны (лат. Actiniaria) – отряд морских кишечнополостных класса коралловых полипов (Anthozoa), лишенных минерального скелета. – Прим. Н.К.

6 (18) июня. День Святой Троицы. В 7 часов утра тралили. Станция № 5. Достали почти то же, с прибавкой ежей и пикногонов. Температура воды на всех глубинах достаточно высокая. До сих пор мы не имели температуры внизу менее +1,6°. Вода на поверхности, начиная с полночи, переменилась, удельный вес понизился с 1,0269 (3,52 %) до 1,0265 (3,47 %) и температура с 5° опустилась на 2°. Непосредственные наблюдения не дали температуры ниже 2°, но водяной термограф показал, что температура по временам падает до 1,4°.