Ледокол «Ермак»
Шрифт:
Телеграмма эта мною получена была в Кронштадте на 4-й день Пасхи перед представлением, которое Благотворительное общество устроило в Морском собрании. Телеграмма была прочитана во всеуслышание перед спектаклем, и вся зала огласилась дружным «ура» по случаю получения радостного известия. Это было, действительно, красное яичко к Светлому Празднику.
На следующее утро мне передали по телефону из Главного Адмиралтейства об известии, полученном из Ревеля, что «Апраксин» приведен в Котку. Не прошло, однако же, нескольких часов, как другая телеграмма от адмирала Рожественского показала, что слух о переходе «Апраксина» в безопасное место был преждевременный. Адмирал Рожественский телеграфировать следующее:
«11-го
Телеграмма эта наводила на мысль, что опасность еще не миновала. Все мы пережили тревожное время, но вскоре пришла телеграмма, окончательно всех успокоившая. «Апраксин» был спасен и отведен в безопасное место, о чем адмирал Рожественский телеграфировал следующее:
«Вчера, 13 апреля 9 часов утра, в виду сильно свежевшей погоды от NE, опасаясь аварии от зыби льда из восточной части залива, спешно покинул место крушения и, следуя в струе „Ермака“, пошел в Аспэ. Несмотря на непрекращавшуюся снежную метель (горизонт не более кабельтова) „Ермак“ блестящим маневрированием в ледяных полях и между отдельными глыбами торосистого образования проложил сравнительно безопасный путь до шхер и сделал удобопроходимый канал в сплошном шхерном льде. В 4 часа пополудни „Апраксин“ вошел в Малую гавань Аспэ и ошвартовился в центре ее на ледяных якорях с „Ермака“. Пластыри Спасательного общества выдержали испытание прекрасно: ни один из сорока цепных и тросовых найтовов не перерезан льдом. Теперь „Апраксин“ в полной безопасности».
Позднее пришла по беспроволочному телеграфу другая депеша адмирала Рожественского, адресованная непосредственно ко мне:
«„Ермаку“ и его доблестному командиру капитану 2-го ранга Васильеву „Апраксин“ обязан спасением. В неприглядную снежную метель броненосец, обмотанный вытянутыми в струну цепями, стальными и пеньковыми тросами, прикреплявшими тысячу пятьсот квадратных футов пластырей, шел семь часов в струе „Ермака“ ледяными полями между отдельными глыбами торосистого образования и каналом, пробитым в сплошном льде, и ни одна цепь, ни один трос не были перерезаны льдом».
Так окончилась работа этой зимы ледокола «Ермак». Вся зимняя работа у «Апраксина» могла производиться лишь благодаря содействию «Ермака». Не будь этого корабля, «Апраксин» пришлось бы предоставить его собственной участи, ибо без угля нельзя выкачивать прибывающую воду, которая могла заполнить все судно и там замерзнуть. Корма при этом опустилась бы ниже уровня воды, и, следовательно, ледоход должен был набить часть льда на палубу и, может быть, сдвинув судно к берегу, причинить ему новое повреждение. Самое замерзание воды в середине судна должно было наделать много повреждений как по корпусу, так и по машине.
Приступить к работам можно было бы после вскрытия всего льда, но первый шторм от восточной половины компаса мог уничтожить все приготовительные работы. Вероятно, в конце концов броненосец сняли бы с камней, но, без сомнения, в очень разрушенном состоянии, тогда как в настоящее время, за исключением отдельных пробоин, в судне крупных повреждений не имеется. Машины, котлы, артиллерия и проч. находятся в полной исправности, и командир броненосца «Генерал-адмирал Апраксин», капитан 1-го ранга Линдестрем [196] привел свой корабль в Кронштадт в таком виде, что он немногим уступал судам, вернувшимся из дальнего плавания. Лишь многочисленные цепи в носовой части свидетельствовали, что внизу не все благополучно.
196
Линдестрем
Кстати, о цепях, которыми удерживались на местах пластыри. Они остались целы, между тем как обшивка крейсера «Адмирал Нахимов» сильно пострадала. Это показывает, что при осторожности можно безопасно идти за ледоколом, даже в том случае, когда за бортом находится множество цепей, задевающих за лед и которые гораздо легче повредить, чем обшивку судна.
16 (29) апреля адмирал Рожественский с ледоколом «Ермак» прибыл в Кронштадт, оставив «Апраксин» в Аспэ в полной безопасности. Лед, встреченный ими на пути к Кронштадту, был ослаблен действием весеннего солнца, но, разумеется непроходим для обыкновенных коммерческих пароходов. Ни у Гогланда, ни в других местах ни одного судна не встретили. Зима, в течение которой мы намеревались с «Ермаком» помогать коммерции Петербурга, ушла полностью на работу у броненосца «Генерал-адмирал Апраксин», а к 1 (14) мая, по контракту с Армстронгом, «Ермак» должен был прибыть в Ньюкестль для переделок, которые были намечены и о которых говорится выше в этой же главе.
Министр финансов С. Ю. Витте, при своем постоянном попечении о коммерции, решил, что следует хоть сколько-нибудь помочь Петербургскому порту.
Надо было дать «Ермаку» неделю отдыха в Кронштадте, и 23 апреля (6 мая) «Ермак» отправился к Гогланду, чтобы помочь пароходам, идущим с моря в Петербург. Лед был значительно ослаблен по всему пути, и первый пароход он заметил вечером того же дня около маяка Нерва. По приближении к пароходу увидали на нем сигнал: «терплю бедствие, требуется немедленная помощь». Пароход оказался норвежский по имени «Sleipner», и «Ермак» поспел к нему лишь за несколько минут перед тем, как он пошел ко дну. Команда благополучно перевезена на «Ермак». Пароход получил течь, пробиваясь самостоятельно через лед, и, когда «Ермак» подходил к нему, вода уже выступала на верхнюю палубу, а экипаж на маленькой шлюпке перебирался на льдины.
По окончании этого печального события, «Ермак» пошел к Гогланду, где простоял сутки в ожидании других пароходов; затем встретился пароход «Skjalm Hvicle», который благополучно привели в Кронштадт.
На следующие сутки ледокол опять вышел в море и встретил у Сескара шлюпку с финнами, перебиравшимися между льдов из Бьоркэ на Лавенсаари. Шлюпка была сильно повреждена льдами, так что ледоколу пришлось поднять ее на палубу и приютить 7 человек, порядочно изнуренных непосильной борьбою.
Потом «Ермак» привел несколько пароходов и затем пропускал пароходы через места скопления льда. Наконец, лед настолько ослаб, что помощь «Ермака» более не требовалась, и он мог отправиться в Англию, куда и прибыл 5 (18) мая.
Попробуем обобщить материал по работе «Ермака» в Финском заливе, чтобы сделать выводы.
С 15 ноября по 16 апреля, в течение 5-ти месяцев, ледокол издержал 209 030 пудов угля – наполовину ньюкестльского, наполовину кардифского.
Расход угля я распределяю таким образом:
На отопление, освещение, опреснение, камбуз и действие вспомогательных механизмов в 150 дней по 120 пуд. в сутки – 18 000 пудов.
На поддержку пара в больших котлах во время стоянки у Гогланда и небольших передвижений там же в течение 63 суток по 430 пудов в сутки – 27 090 пудов.