Ледокол
Шрифт:
— Игорь Константинович, — вздохнула я, подавляя раздражение, на ещё одного альфа-самца, — вас никто не заставляет вести со мной разговоры, просто скажите, что с Андреем, и можете быть свободны.
Он вдруг глянул на меня так колюче, и даже зло. И только упрямство, и закалка, с одним очень злым бандитом не дали мне отвести глаза.
Вот всегда ты так Юлька, там, где промолчать надо, лезешь. Неужели не видишь, кто перед тобой?
— А ты не промах, девочка, — хмыкнул он, резко переходя на «ты» и, не дав мне съязвить по данному
— Да, таеквон-до, — отвечала, а сама оцепенела.
Это ж надо было так довести ребёнка, что он свалился с температурой. Всё напряжение, последних месяцев, не могло не сказаться на сыне, и вот, пожалуйста. Я снова почувствовала желание пореветь в голос. Да что-то в последнее время частенько, по ходу ПМС.
— А вы не ошибаетесь? Не похожи вы на педиатра, может это банально вирус? — голос мой дрогнул, чувство вины, сжало ещё сильнее под проницательным взглядом бандитского доктора.
— И вирус тоже, — кивнул он, и снова сделал глоток, опять скривился.
Ой, можно подумать, какие мы нежные! Как людей пытать, так не кривятся, поди, тут кофе им не тот.
— Я столько раз такое видел, когда ребёнок и учиться и тренируется, и ещё всем подряд занимается, а потом бац, и сбой организма, потому что не хватанет ему ещё сил, на такую деятельность.
— Хорошо, что вы предлагаете? — сдалась я.
— Не веришь мне? — усмехнулся Игорь Константинович.
— Не особо, — не стала кривить душой.
— Ну, можешь отвести в больницу, и вам там назначать по стандарту, противовирусные препараты, жаропонижающие, — он пожал плечами, нет, плечищами, которые ни сколько не скрывала, мешковатая кофта, — а можешь послушать меня, и оставить своего сына в покое.
— Да я и так видимо преуспела в этом, — я от досады потёрла глаза.
— Слушай, сейчас ему нужна неделя, ничегонеделанья, справки я организую не переживай, а потом налаживаешь график, в котором твой ребёнок хотя бы раз в неделю свободен от всего, и лучше половину нагрузки убрать с него, — он встал, прошёл в прихожую, и достал из своего пальто, два бланка справок, уже с печатями, положил передо мной.
— Диагноз ОРВИ поставь, остальное сама заполнишь, тут без проблем, и как минимум неделю пусть дома сидит. В гаджеты играет, телек смотрит, всё что хочет.
Я смотрела на справки, по которым он постукивал крупными пальцами, указывая строки, необходимые заполнить.
— А вы и вправду врач? — вдруг вырвалось у меня.
— Правда, — хмыкнул мужчина, — военный хирург.
— Военный? Хирург? — на всё что была я способна.
— Ну, теперь сменил немного квалификацию, только работа та же, — пожал плечами, мол, поле боя, ничем не отличается от того, что порой бывает в мирной жизни.
— А Кира, давно знаете? — ну а что, мне интересно.
Игорь Константинович
— Да уж дольше, чем ты, — фыркнул он, и от этого снова его суровое лицо сало мягче, — ещё из прошлой жизни, — добавил он.
Больше я ничего не стала спрашивать, понимая, что откровенности особо не дождусь. Он всё же допил кофе, и, попрощавшись со мной и с Андреем, Игорь Константинович, ушёл.
Я прошла в комнату сына, нырнула к нему под одеяло, обняла, прижала, вдохнула аромат родной макушки.
— Ты прости меня, сыночек, — слёзы совались с ресниц, покатились по щекам.
— Мам? — Андрей уловил в моём голосе несвойственный хрип.
— Я должна лучше заботится о тебе, а получается наоборот, ты заботишься обо мне, — глотая рыдания, бормотала я.
— Мам, ну не плач, ты чего, — Андрей вывернулся из моих рук, и посмотрел в моё лицо. — Это всего лишь простуда, я себя уже хорошо чувствую, и могу даже на тренировку пойти…
— Нет, — поспешно отрезала я, — неделя в покое, так врач сказал!
— Но у меня соревнования на носу, — запротестовал сын.
— Андрей, если ты подорвёшь здоровье, никому от этого лучше не будет, — слёзы уже высохли, я чётко представляла, что делать дальше. — Завтра отвезу тебя к бабуле, пока я буду на работе, два дня побудешь там.
— Да я и один могу…
— Андрей, но ты, же не один, — его слова прямо по сердцу полоснули. — У тебя есть бабушки и дедушки, и я…
— А папа когда придёт? — вдруг спрашивает сын.
— Я не знаю, сынок, не знаю, когда, и не знаю где он вообще, и прошу, не говори бабуле, что он пропал, она будет беспокоиться, — я снова прижимаю его к груди.
— Я переживаю за него, — говорит Андрей.
Если бы он знал, как нас подставил Юра, просто бросил на съедение зверью, если бы не Ямал ещё неизвестно, как бы всё завершилось, да и завершилось ли.
— Вот бы нам с тобой, укатить на море, на целый месяц, — вместо того чтобы придаваться грустным мыслям, я решила помечтать, — лежали бы под пальмами…
Так мы и уснули. Не знаю, что снилось Андрейке, а мне море. Ласковое, бирюзовое, накатывало неспешными волнами и качало, качало…
30
На следующий день отвезла сына к маме. Сама засиделась допоздна. Мама уговаривала остаться, но форма не стирана, а к блузке ещё и пуговицы пришивать, так что, надо ехать домой. Расцеловала Андрейку, родителей и пустилась в обратный путь.
Честно, надеялась, что объявится Ямал.
Скучала, блин!
При воспоминаний о нём тут же ныло в груди, и это, наверное, плохо. Потому что в груди сердце, и оно сжималось, и билось быстрее, как только передо мной вставал его образ. Трепыхалось, даря тепло, для которого, по сути, не было повода, но разве ему прикажешь. Глупое, отчего заходиться, ведь он груб, и обращается со мной как со своей вещью, хочет, приходит, хочет, уходит.
Приходит, приходит, пусть приходит, забилось быстрее.