Ледовый десант

Автомонов Павел Федорович

— И почему же не эвакуировались с заводом?

— А я на той броне написал заявление в военкомат, чтобы направили на фронт. Другого листа бумаги под рукой не нашлось. А жена и дочурки-близнецы поехали с краматорцами на восток.

Мотыльков достал из нагрудного кармана гимнастерки фото, показал Веденскому. На фотографии красовались две белокурые головки с бантами.

— И у меня есть дочь в Москве, — вздохнул Илья Гаврилович.

Перед его глазами предстало лицо Анны-Луизы: «Милая! Как ты там, на чужбине?»

— Разрешите,

я пойду выстрою бойцов?

— Хорошо, товарищ старший лейтенант, идите, — тихо, не по-уставному ответил Веденский.

Две роты и взвод управления стояли перед зданием училища на утоптанном сотнями сапог и валенок снегу. У всех бойцов обветренные, потемневшие лица, словно загоревшие на летнем приморском солнце.

После приветствия Веденский сказал:

— Мне поручено сформировать спецбатальон минеров, которые будут действовать небольшими группами на северном берегу Таганрогского залива. Цель — взрывы штабов, складов оружия и других важных объектов врага. Главное наше оружие — мины. Поэтому мы будем стараться избегать встреч с противником с глазу на глаз. Малыми силами мы сможем наносить чувствительные удары фашистам. Наш спецбатальон будет состоять из добровольцев. Кто согласен записаться в него — два шага вперед.

Один за другим из строя начали выходить бойцы. Когда добровольцев было уже больше сотни, тишину вдруг разорвал громкий голос:

— Камарадо! — К Веденскому подбежал плотный мужчина с черной бородой. — Вы узнаете меня?

— Доминго, брат мой!.. Так это о тебе намекал в Ростове командующий?!

Они обнялись.

— Конечно!

— Ты тут не один?

— Наших целый группа. Пришли в этот батальон как минер и инструктор. В Испании не удалось победить Франко и фашизм, так что придется бить Гитлера здесь.

Капитан Доминго, как и сотни бойцов и командиров испанской республиканской армии, эмигрировал в Советский Союз. Семьи их остались во Франции.

К Веденскому и Доминго подошли еще несколько испанцев. То один, то другой зябко переступали с ноги на ногу — сыны оливкового края не привыкли к таким морозам.

Один из них не был похож на испанца — русый, голубоглазый. Он обратился к Михалюте по-украински:

— Почему вы так смотрите на меня?

— Вы испанец и знаете украинский язык? — удивился Гнат.

— Я из Канады, воевал в Испании в канадской бригаде, в роте имени Тараса Шевченко. До революции мой отец эмигрировал из Золочева, что под Львовом.

— Вон как? Я тоже из Золочева, только того, что под Харьковом. Выходит, мы земляки, — подал руку Михалюта и назвал свое имя.

— А я Павло Цимбалюк. Испанцы зовут меня Пабло. Вы командир, и я хочу быть в вашей группе.

— Согласен. Я возьму вас.

— Спасибо за доверие. Со мной еще два испанских хлопца. Вон один стоит, с черными бакенбардами. Его зовут Канель. А рядом — Бельда. Я с ними был еще там, в Испании.

— Очень хорошо, — кивнул Михалюта. — Вместе нас уже шестнадцать —

два отделения.

В это время на пороге училища появилась девушка в полушубке, подпоясанном широким ремнем. Красноармеец, которого Цимбалюк назвал Канелем, тут же подбежал к ней. Девушка остановилась. Канель показал пальцем на свою щеку, сказал, что она отморожена.

— Вас ист дас?.. Матадор помчался к нашей Нине-Кармен! — воскликнул боец Михалютиной группы Сергей Колокольцев. — Она и в самом деле трет ему щеку!.. Еще дырка будет! Вы посмотрите на него, товарищ старший сержант! У него щеки и так красные, как раки, вынутые из кипятка. Что ему мороз, когда у него такая горячая испанская кровь?!

— Помолчал бы ты лучше, — буркнул сержант Нудьга.

— Вас ист дас?.. По какой причине вы мне рот затыкаете? Думаете, если дослужились до сержанта, так уже…

— Был ты, Серега, ростовским вором, им и останешься, — махнул рукой Нудьга.

— Не слушайте его, товарищ старший сержант, — повернулся к Михалюте Колокольцев. — Где это видано, чтобы воров брали добровольцами в минеры? Немцы на это не сказали бы: «Вас ист дас?..»

— А ты еще что-нибудь знаешь по-немецки? — сердито спросил Нудьга.

Колокольцев не обратил внимание на его слова.

— Посмотрите, товарищ старший сержант, как Нина трет испанцу щеку. А все облизываются от зависти. Попробуй понять женщину! Замужняя, а улыбается. Выходит, нравится ей быть на виду у батальона…

— Откуда тебе известно, что она замужняя? — прервал Колокольцева Нудьга.

— Нина сама мне говорила, что замужняя. Можешь спросить у нее. Муж — майор медслужбы, блондин, сто восемьдесят пять сантиметров, мастер спорта по классической борьбе.

— И ты поверил? — покачал головой Нудьга.

— Я ведь не такой, как некоторые пограничники, которые классных минеров из себя корчат. Говорила, что и карточку мужа скоро покажет.

— Блондин? А может, рыжий?

— Разве может такая красивая женщина выйти за рыжего, пусть и майора! — пожал плечами Сергей Колокольцев. — Скажите ему, товарищ старший сержант!

— А то как же, скажу. Видно, эта Кармен вам всем тут зубы позаговаривала. Вы что, девчат не видели?

Колокольцев и Нудьга удивленно переглянулись. В самом деле, какие могут быть девчата у Нудьги, когда он вот уже четвертый год в армии. Или у Колокольцева, которому еще и восемнадцати не исполнилось.

— Вы обозвали Сергея Колокольцева вором. На каком основании? — спросил Михалюта у Нудьги, подчеркивая этим, что он не позволит обижать людей.

— Я отвечу, — сказал Колокольцев. — Я был знаком с одним «ночником», который летал на дальних бомбардировщиках в ночные полеты на Берлин. И для шутки назвался «ночником». А Нудьга сразу же: ага, «ночник», значит, ночной вор. Вот так! Пойду к Кармен.

— Вот и возьми такого голыми руками, — недовольно проворчал Нудьга, когда Колокольцев ушел.