Ледовый десант
Шрифт:
— Логично, — кивнул Сталин. — Более короткий фронт — большее скопление войск. Когда-нибудь фронт в Берлине будет, возможно как и в Сталинграде, самым коротким…
Письмо рядового 3-й роты 574-го полка 304-й немецкой пехотной дивизии:
«…Отступление к Днепру вызвало полную растерянность среди солдат и офицеров. Никто не понимает, что происходит и как далеко будем отступать. Настроение у солдат скверное. Все пьют без меры шнапс. Я каждый день выпиваю бутылку. Сейчас сильно болит голова. Одно утешает: что скоро все это кончится…»
Письмо другого солдата:
«…Меня
«Гитлер сказал: «Борьба на востоке тяжела. Но я хорошо изучил историю, чтобы знать, что последнюю битву выиграет тот, кто проявит наибольшее упорство. Наши бойцы на востоке делают неимоверное. Но я требую сделать невозможное возможным, как бы ни было тяжело…»
Сталин начал просматривать радиограммы, поступившие из штаба генерала Шаблия.
«…Во второй половине сентября партизанские отряды на север от Киева захватили, организовали с помощью населения 25 переправ на Десне, Припяти и Днепре. Из них на Днепре возле сел Окунинова, Новый Глебов, Теремцы, Домантово, Сорокошин переправы были удержаны в жестоких боях с фашистами до подхода частей Красной Армии…»
«Штабу партизан.
Несмотря на осатанелое сопротивление врага, удерживаем позиции на правом берегу Днепра вот уже четыре дня. Наши пришли! Мы обеспечили переправу частей 17-го стрелкового корпуса.
«Штабу партизан.
Через Десну и Днепр партизанское соединение «За Родину» полностью обеспечило переправу боевых частей 17-го стрелкового корпуса. Спасибо.
«Штабу партизан.
Весь район на запад от Десны представляет собой настоящий партизанский край. Здесь мы воочию убедились, какой грозной силой в борьбе с оккупантами стали партизаны, какую стойкость и отвагу проявляют советские люди, которые в ответ на призыв Коммунистической партии бьют врага не только на фронте, но и в тылу. Лишь один крестьянин И. П. Свиноед на своей лодке перевез на правый берег Днепра несколько наших подразделений. Сотни и сотни партизан вливаются и пополняют наши войска…
Сталин прошелся по кабинету. Сел за стол.
— Вам, господин Манштейн, не понять оптимизма командующего армией генерала Пухова. Не понять подвига крестьянина Свиноеда!..
Еще одна радиограмма.
«ЗСТ-5». Молния. Штаб партизан. Шаблию.
Оперативная группа сообщает: партизанские отряды готовы по вашему сигналу овладеть несколькими переправами и плацдармами на правом берегу Днепра и Припяти в районе Новошепеличей. Считаем, что плацдарм на север от Киева будет иметь большое стратегическое значение для Красной Армии, поскольку местность эта низинная
Сталин резко встал, опять заходил по кабинету.
«Неужели генерал Ватутин не обратил внимание на эту радиограмму партизан? Местность низинная и есть где развернуться танкам и тяжелой артиллерии?..» Его глаза уставились в обозначенные на карте позиции войск 1-го Украинского фронта на Букринском плацдарме. Вспомнил только что прочитанные слова фельдмаршала Манштейна: «Красная Армия решится переправить на правый берег танки и тяжелую артиллерию только через замерзший Днепр…»
— А мы не стали дожидаться морозов. Решились! — Сталин потер рукой подбородок. — Решились! Но, наверно, не там…
Он снова сел за стол, обхватил голову руками.
«Нет, еще не поздно превратить ошибку в тактическую приманку! Эвакуировать 3-ю танковую армию с Букринского плацдарма на Лютежский плацдарм. Надо эвакуировать и артиллерийский корпус. Снять несколько самых боеспособных дивизий 40-й и 27-й армий. Рокировка! Решено! Войска на Букринском плацдарме должны имитировать подготовку к наступлению. Оставим вместо танков тысячу макетов и фальшивые позиции. Рокировка! Скрытая от противника. Передислоцируем войска ночью, под сплошной дымовой завесой, и как можно скорее. С Лютежского плацдарма мы сможем взять Киев до Октябрьских праздников».
Сталин, конечно, понимал, что осуществить передислокацию войск на двести — двести двадцать пять километров очень тяжело. Особенно трудно придется артиллеристам. Не хватает машин, тягачей. Но надо! Надо, чего бы это ни стоило! И второго ноября или, в крайнем случае, третьего ноября нужно развернуть стремительное, внезапное наступление на Киев. А перед Манштейном и Готом демонстрировать, что Красная Армия до сих пор пытается взять его «букринскую крепость», чтобы вырваться на оперативный простор и освободить Киев с той стороны, откуда ворвались в город два года назад немцы.
Сталин еще раз взглянул на голубую ленту Днепра, извивавшуюся на топографической карте, взял лист бумаги и стал писать проект директивы Ставки:
«Представителю Ставки ВГК товарищу Жукову, командующему 1-м Украинским фронтом товарищу Ватутину…»
2
Рокировка…
Командующий фронтом генерал Ватутин отдал приказ о рокировке танковой армии, частей усиления, тяжелой артиллерии с Букринского плацдарма на север от Киева.
В то же время бойцы 40-й, 27-й и 47-й армий начали изготавливать макеты танков, орудий, тягачей, автомашин, чтобы расставить их в полосе обороны армий. Работа эта хотя и была кропотливая, но приятная для плотников и столяров и нудная, надоедливая для тех немногих солдат, кому до войны не приходилось брать в руки топоры, рубанки, пилы. Срок — полтора суток.
Тюканье топоров, стук молотков, жужжание пил, казалось, соревновались с выстрелами автоматов и винтовок, с залпами орудий, с грохотом взрывов снарядов. Бутафорию ставили под прикрытием дымовой завесы — в погожие часы над Букринским плацдармом все время висели «рамы».