Ледяная корона
Шрифт:
– Совершенно верно, – произнес полковник, и голос его стал строже. Теперь к нему возвратилась уверенность, что он следует единственно верным путем. – И куда же вы пойдете? Или ваши люди собираются прийти за вами?
Она отрицательно покачала головой, и сразу же пожалела об этом, ибо у нее тотчас же возобновилось головокружение.
– Это последнее, на что они пойдут. Прибыв сюда, я нарушила приказ. Они просто решат, что я заслужила то, что случилось со мною.
– Что за разговоры такие! – негодующе воскликнул сержант. – Никто не имеет права бросить в беде женщину, которая явилась на помощь…
– Наверное, у них есть для этого причина, – перебил его Имфри. – В какое-нибудь другое время, леди Роана, я с удовольствием согласился
– Наверняка они есть у Хауза. Он привел нас сюда, чтобы мы какое-то время переждали, пока закончится первая буря, так сказать. И он знает Хизерхау, как свои пять пальцев. К тому же… здесь знают его достаточно хорошо, чтобы не чинить препятствий на его пути. При этом он – единственный человек, который умеет обращаться с дархаундами; поэтому для всех весьма выгодно и приятно наблюдать Хауза счастливым и в добром здравии. Конечно, они могли бы перестрелять всех, чтобы добраться до нас. Возможно, герцог так бы и сделал, если бы узнал, что мы здесь. Но он ни за что не поверит, что эти дьявольские отродья позволили нам зайти за ворота. Впрочем, так оно и случилось бы, не дай нам Хауз ключ – так он назвал вонючие тряпки, – позволяющий пробиться через эту невыносимую вонь.
– Послушайте! – громко сказал Имфри.
Снова Роана услышала громкий лай собак.
– Кто-то идет сюда! – воскликнул сержант Вулдон и взялся за мушкет. Затем идеально тихо прошел мимо Роаны, чего она никак не могла ожидать от такого сильного и мощного человека, и остановился у двери в хижину. Он немного пригнулся, по-видимому, обнаружив в деревянной стене щель, через которую он мог наблюдать за тем, что происходило снаружи.
– Хауз! – шепотом промолвил он и прибавил. – Один.
Однако Вулдон не убрал оружие, а Маттинэ перешел комнату (пусть и не так бесшумно, как сержант) и остановился возле дверного косяка с другой стороны. Роана наблюдала за ними в полной апатии из-за своей непреодолимой тошноты.
– Тсссссс, – раздался снаружи мужской голос. Затем он заговорил почти хныкающим успокаивающим тоном. – Хоро-о-оший мальчик… смелый мой… храбрый… Успокойся, девочка, ну, ну, достаточно, ты же сама знаешь…
Если бы Роана не знала, что за чудовища мечутся снаружи, она бы решила, что он разговаривает с нежнейшими и безобидными домашними любимцами. За свою жизнь она успела лучше многих других понять, что у людей встречаются самые странные вкусы, выражаемые различными словами или привычками… но встретить человека, по доброй воле имеющего дело с дархаундами! Это уже слишком!
– На свете много разных людей, миледи, это и есть народ, – проговорил полковник, будто прочитав ее мысли, а скорее догадавшись о чувствах по выражению ее лица. – Видите ли… – он перешел на шепот, – нам многое что есть сказать друг другу. Не знаю, почему вы пришли… но для вас я…
– Давайте подождем до тех пор, пока вы не станете действительно свободным, – сказала Роана. – А то из-за заранее принесенных благодарностей счастье может отвернуться от меня. – Прежде она никогда не считала себя суеверной, но теперь, отвратительно себя чувствуя в этом смрадном убежище, понимала примитивных местных жителей, боявшихся навлечь на себя злые силы и уговаривающих своих добрых божков отвести от них несчастье.
– Хорошо, подождем до другого раза. Но поверьте, вы должны остаться с нами и впредь, и как только мы сможем…
Полковник не договорил, потому что она решительно посмотрела на него и вновь ощутила где-то в глубине души непонятное удивление. Он говорил с нею так, словно все происходящее непосредственно касалось ее, Роаны Хьюм, в то время когда люди герцога охотились именно за ним .
Дверь отворилась, и внутрь вошел мужчина, приведший их в эту лачугу. Он бросил на пол тяжелый мешок, из которого
– Как он… – начал было он, но полковник перебил новоприбывшего.
– Сам видишь, приятель! Твои милые собачки отлично сыграли роль стражников.
– Милорд. – Хауз двумя огромными шагами пересек комнатушку, опустился на колени и положил ладонь на протянутую ему руку своего командира и почтительно наклонил голову, словно этим жестом исполняя маленькую, но очень торжественную церемонию.
– Как много времени утекло, Хауз, – молвил полковник.
– Кто-нибудь и может забыть о прошедших годах, милорд, когда у него на то есть причина. Ну да ладно… – он присел на корточки, так что его лицо оказалось почти на одном уровне с лицом лежащего командира. – План есть. Отчаянный, безрассудный, но лучший из всего, что можно предпринять на данный час. Их послали в Уркермарк по его приказу. Пока удача сослужила нам службу дважды. Во-первых, когда во внутреннем дворе Хизерхау свалилась королевская эмблема, она как следует зашибла Маршала Запада. Он по-прежнему лежит без сознания, и они не знают, когда он придет в чувства. Если вообще придет. Полковнику Шарну она сломала ключицу и хорошенько двинула по башке, так что он не в состоянии отправиться ни на какие поиски.
– В то время как еще один, – продолжал он, – это полковник Онглас, бесцельно носится вокруг, причем мозгов в его башке не больше, чем в моем мешке. Большую часть стражи он направил на прочесывание селения. Этот болван вытаскивает поселян из их домов, задает им дурацкие вопросы и в каждом доме ищет изменников.
Два часа назад он затребовал дархаундов. Некоторые из патрульных солдат ищут следы на дорогах, и ему захотелось задействовать для этого моих собачек.
Роана услышала, как мужчины громко и негодующе хмыкнули по этому поводу.
– Да, – кивнул Хауз. – Я уже сказал ему, что его клюнул жареный петух! Еще я сказал, чем все это может закончиться. Я ведь не смогу удержать их, если они возьмут след какого-нибудь кастрированного быка или вола! Так… так этот болван приказал мне сделать специальную штуку для опознавания нужного запаха!
– Он окончательно свихнулся! – выпалил сержант. – Он приказал сделать эту штуку… из чего?
– У него есть тюфяк из камеры, в которой вас содержали, милорд, и несколько обрывков веревок, которыми вам связали руки, когда туда привели. Он заявил, что этого будет вполне достаточно и что он будет все время присматривать за мной. Ну, за тем, что я буду делать. И еще он послал стражников наблюдать за мной.
– Сюда? Тогда что же мы… – начал Вулдон.
– Не бойтесь, они не войдут. – Он злорадно усмехнулся. – Сами знаете, почему. Но потом я сказал этому тупице истинную правду, что даже дархаунды не сумеют взять след человека, едущего верхом. Ему нужен убитый двурог, чтобы его труп принесли к нему.
– Двурог! Однако, если дать твоим псам понюхать его, они погонятся за любым похожим животным… даже за теми, на которых едут охотники, – заключил Имфри. – Он и вправду сошел с ума.
– Сдается мне, милорд, что он сошел с ума с перепугу. Не осмелится предстать перед герцогом с плохими известиями. Однако я высказал ему суровые факты, а другие тем временем тоже слушали нас, если он пропустил мои слова мимо ушей. Поэтому не стоит беспокоиться насчет тюфяка и веревок. Я могу все это подделать. Но мне не по вкусу заманивать в ловушку двурога. Ведь собаки могут устремиться прямо в конюшни. Почему ни в чем не повинные животные должны претерпевать такой ужас? Ведь мои собачки могут разорвать их, и глазом не моргнув. Впрочем, есть несколько офицеров, у кого варит голова. Один из них прямо сейчас отправился к полковнику Шарну, в полной уверенности, что тот отменит этот дурацкий приказ. Но… в чем я абсолютно уверен, это в том, что полковник… в общем… мертвого двурога, что принесли туда… думаю, что его труп уберут оттуда.