Ледяное озеро
Шрифт:
– Нет, она этого не делала.
– Откуда вы знаете?
– Вас это не касается. Зачем вы назвали мне имя человека, который этого не делал? Так поступают только те, у кого рыло в пуху. А вы, сдается мне, и выглядите и говорите, как та собака, которая знает, чье мясо съела. Я, мистер Хонигвакс, могу косо на вас посмотреть, если вы не одумаетесь.
Президент вытянул руки вперед, как будто хотел предотвратить надвигавшуюся на него угрозу.
– Простите меня. Вы просили назвать вам имя, я о ней и вспомнил. Я не говорил, что она это сделала.
– Не говорили.
– Но других имен я назвать
– Тогда дайте мне имя кого-нибудь, с кем я смогу поговорить. Вы должны знать одну вещь – Энди Стетлер был мне другом. Так что дайте мне чье-нибудь имя, имя человека, с которым я мог бы потолковать, и посмотрим, куда это нас приведет. Назовите мне имя.
– Не знаю…
– Имя мне назовите!
– Я…
Хонигвакс осекся, потому что Жак запустил руку под пальто и вынул пистолет. Держа его рукой в перчатке дулом вниз, он приказал ему снять ботинок.
– Что?
– Снимите ваш правый ботинок, мистер Хонигвакс. И давайте побыстрее.
Стоя на одной ноге, президент развязал шнурок и скинул с ноги башмак.
Жак подошел к нему поближе.
– Снимите носок.
Хонигвакс повиновался.
– Теперь выставите ногу вперед.
– Пожалуйста. – Хонигвакс поставил правую ногу перед собой. Большой палец, упиравшийся в темно-серый ворс ковра, подрагивал.
– Выбирайте – или я вам сейчас отстрелю большой палец, или вы назовете мне имя.
Хватая ртом воздух, Хонигвакс уставился на Жака, который целился в его большой палец.
– Камилла Шокет, – пробормотал Хонигвакс.
– Это еще кто? – Жак продолжал смотреть сквозь прорезь прицела на большой палец мужчины.
– Она работает в другой фармацевтической компании. Думаю, она тоже общалась с Энди. Я знаю, что они были знакомы.
– Ну и что? Он знал массу народа. – Жак уже собрался спустить курок.
– Это был ее сарай!
– Что?
– Это ее домик. Где нашли Энди. Она его снимает.
Жак пристально на него посмотрел, потом кивнул и убрал пистолет.
– Можете надеть ботинок, – сказал он. – Не хочу, чтобы вы здесь все загадили.
Хонигвакс неловко нашарил носок, но у него так дрожали руки, что надеть его он не смог.
– Господи, что так воняет? Вы что, в штаны наложили, мистер Хонигвакс?
– Нет.
– Если б и наложили, я бы не был на вас в обиде. Должно быть, мало радости смотреть, как на месте пальца ноги у тебя хлещет кровь, а потом хромать всю жизнь. Вас всего трясет от страха.
Хонигвакс, действительно, так и не надел носок, потому что все его тело сотрясалось крупной дрожью.
– Я займусь этой Шокет. Посмотрим, куда это нас выведет. А пока о связи со мной можете не беспокоиться. И не вздумайте пытаться меня найти. Я сам вас найду. И я хочу, мистер Хонигвакс, чтоб вы зарубили себе на носу: я вас из-под земли достану.
Жак пошел к двери, которую распахнули перед ним громилы, и все трое вышли из кабинета.
В конце концов Вернер Хонигвакс смог натянуть свой носок, после чего застыл с башмаком в руке. Время для него остановилось. Ему никак не удавалось собраться с мыслями. Он повернулся и снова уставился на озеро Двух Гор, на залитые солнцем разноцветные рыболовные домики. Какое-то время он стоял неподвижно. Не сдвинулся он с места и тогда, когда в кабинет вошла секретарша
Претерпев чудовищные унижения из-за спазмов в желудке, Эмиль Санк-Марс какое-то время сидел смирившийся и потрясенный, слишком усталый, чтобы отнестись к своему недугу снисходительно. Выйдя из кабинки в большой туалет для сотрудников, он увидел в зеркале свое сильно побледневшее лицо, вымыл руки и погрузился в состояние полного безразличия, сосредоточив все внимание на том, как течет из крана вода. Хонигвакс рассуждал о планетах, вращающихся по своим орбитам, о закручивающемся вниз по спирали искривлении времени. Распрямившись, он почувствовал, что ноги его будто приросли к полу, вся энергия иссякла.
Распахнув настежь дверь, в туалет вошел Мэтерз, увидел, как он стоит у раковины, и с сочувствием сказал:
– Езжайте домой, Эмиль. Здесь мы сможем разобраться и в другой раз. – Пока Санк-Марс не торопясь вытирал руки, молодой полицейский стоял, опираясь на раковину. – Вы очень паршиво выглядите, еще, не дай бог, что-то случится по дороге.
– Мне надо задать этой парочке еще один вопрос. – Голос его звучал устало и глуховато. – Но пока я от этого воздержусь. В этом, Билл, надо разобраться.
– В чем?
– Как могло случиться, что безработный испытуемый, нищий лабораторный кролик, крыса подопытная, вдруг ни с того ни с сего, буквально за несколько недель стал начальником службы безопасности, хотя ему еще и тридцати не исполнилось. Эта история, скорее всего, и приводит к тому, что очень скоро он умирает насильственной преждевременной смертью. Мне надо выяснить, почему это произошло. Ладно, пойдем.
От промышленной зоны, где располагалась компания «Хиллер-Ларджент Глобал», Билл Мэтерз выехал на трансканадскую скоростную магистраль «Метрополитен», проходящую в этом районе города по длинному мосту над землей, и направился на восток. Им хорошо виднелась гора, возвышавшаяся милях в десяти отсюда. По другую сторону дороги начиналась центральная часть города. Они проехали по краю многолюдного района, выехали на кольцевой разъезд в районе бульвара Акади, где начинаются густозаселенные иммигрантские кварталы, и тут же застряли в пробке, которые здесь почти всегда явление обычное. В районе огромного торгового центра деловито сновали туда-сюда пешеходы и машины. Санк-Марса так и подмывало влиться в эту толпу и купить себе таблетки от желудка, но в заторе он не мог это сделать.
– Страшно, – проговорил он вдруг.
– Что вас пугает?
Мэтерз думал о жене, о том, что у нее теперь на уме из-за необходимости переезда в дом его сестры. Может быть, именно в этот момент она тоже была в торговом центре, зашла туда, чтобы пересесть из одного такси в другое и никто не мог выследить, откуда она приехала и куда направилась. Взглянув в ту сторону, куда смотрел напарник, он увидел массу пешеходов, большинство которых были иммигрантами всех цветов и оттенков кожи, говорившими, наверное, на всех языках мира. Здесь все они оказались его соседями, потому что их с Донной домик стоял неподалеку, всего в нескольких кварталах.