Ледяной сфинкс

Вербинина Валерия

– Какая странная особа! – уронил Александр.

– Что бы с ней ни случилось, она не имела права оскорблять Дашу, – твердо проговорила Амалия. – А теперь… – Девушка поморщилась, словно отгоняя неприятную, но крайне неотступную мысль.

– Все это очень плохо, – вполголоса промолвила Аделаида Станиславовна по-польски. – Ты же знаешь Дашу, студент Петров был ее первой любовью. А первая любовь, – дама вздохнула, – стоит сотни следующих. Такие вещи могут наложить нехороший отпечаток на всю жизнь человека.

– Но мы даже не знаем, он является жертвой или не

он, – ответила Амалия по-русски, хмурясь. – А установить можно только одним способом.

Не глядя на Александра, словно даже забыв о его присутствии, девушка вышла из комнаты. Казимир, ненавидевший любого рода дрязги, улизнул еще раньше, причем никто даже не заметил, когда именно, и в гостиной остались только офицер и мать Амалии.

– Наверное, нам стоит вернуться за стол, – светским тоном проговорила Аделаида Станиславовна. – Простите, что так получилось, но Даша для нас – как член семьи.

Этого Александр тоже не понимал – чтобы прислуга считалась частью семьи – и в глубине души не одобрял, хоть и считал, что ни Амалии, ни ее родным нет дела до его одобрения или неодобрения. Однако странная семья…

Они с Аделаидой Станиславовной вернулись в столовую, не перемолвившись больше ни словом. Настроение у Александра было тяжелое. Он уловил доносящиеся откуда-то всхлипы и понял, что плачет Даша, которую утешает Амалия. Дряхлый лакей принес пирожные и разлил чай.

В сущности, теперь барон Корф мог откланяться и уйти, но тут дверь в столовую отворилась, и вошла Амалия. Александр заметил, что девушка сейчас в том же темно-синем платье, в котором была, когда он ее встретил на улице, и сжимала в руках перчатки.

– Мама, мы уезжаем, – без обиняков сообщила Амалия.

– Куда? – удивилась Аделаида Станиславовна.

Амалия лишь двинула бровями, и мать сразу же поняла, что дочь не говорит, чтобы не портить им аппетит.

– Надо же положить конец недоразумению, – уклончиво отозвалась девушка. – Где нашатырь? Я возьму его с собой.

– Возьми лучше нюхательную соль, – посоветовала мать.

Амалия покачала головой.

– Ее может не хватить там, куда мы едем, – вполголоса ответила она по-польски.

– Простите, – вмешался Александр, крайне удивленный. – Я правильно понимаю, что вы собираетесь опознавать тело?

Нотки его голоса крайне не понравились Амалии – что-то в них было такое… снисходительно-покровительственное, чего она терпеть не могла, а в своем нынешнем состоянии – тем более.

– Да, вы правильно понимаете, милостивый государь, – отчеканила девушка. – Я поговорила с Дашей, и она согласна со мной: оставаться в неизвестности куда ужаснее. Одну я ее не пущу, значит, придется поехать с ней.

Александр нахмурился.

– Боюсь, вы плохо представляете, что вас может там ждать, – сдержанно проговорил он. – Мертвецкая не место для молодых барышень.

– Я не боюсь покойников, если вы об этом, – холодно откликнулась Амалия.

Тут Александр окончательно убедился, что у нее в роду точно был генерал, и даже не один. Была, была у нее некая военная тяга к четкости, некая привычка называть

любые вещи своими именами, что отличало барышню Тамарину от многих женщин, которые, напротив, обожают подпустить туману да ходить вокруг да около. И пока Александр не мог решить, нравится это ему или нет. Пожалуй, он бы предпочел, чтобы Амалия вела себя иначе, обнаружила бы больше слабости – которая, может быть, позволила бы ему проявить себя галантным рыцарем.

Впрочем, посмотрев в лицо девушки, для себя барон Корф все уже решил. И поднялся из-за стола.

– Я провожу вас, – сказал он.

Амалия не возражала. Аделаида Станиславовна вздохнула и положила нетронутое пирожное обратно на тарелку. Она даже не пыталась отговаривать дочь, потому что знала, что та все равно поступит по-своему.

– Мы будем ждать тебя к ужину, – только и сказала мать.

На улице они взяли извозчика. Медленно начал падать снег, и одна пушистая снежинка приземлилась на черные ресницы Амалии, да так и осталась там. Даша была бледна и молчала. Александр тоже не проронил ни слова, пока они не приехали на место.

Однако дальше его присутствие только пошло девушкам на пользу, потому что полицейские, увидев, что имеют дело с офицером, сразу же сделались любезны и прямо-таки млели от готовности оказать любую помощь. Да, труп неизвестного отвезен в мертвецкую при военном госпитале. Почему туда – так уж получилось, они не могут дать иного объяснения. Разумеется, посетителей туда пустят, и чиновник сразу же выпишет им пропуск, на всех троих. Что? Документы? О, господин офицер, это вовсе не обязательно… Когда именно вам угодно ехать в морг – прямо сейчас?

Добыв пропуск, троица отправилась на другой конец города. Однако здесь их ждало нешуточное испытание. Военный госпиталь находился совсем рядом с Екатерининским каналом, и туда – поглазеть на место покушения – сбежалось множество зевак. Городовые охрипли, пытаясь образумить их и заставить уйти с канала, но тщетно.

– Господа! Проходите, господа! Не задерживайтесь! Куда прешь, кому говорят?!

Дворники под присмотром оцепивших канал жандармов забрасывали снегом черные пятна крови, оставшиеся на дороге, и шикали на бродячих собак, которые вертелись поблизости, – псы чуяли кровь, и их так и тянуло на место убийства. Животных отгоняли, но они возвращались снова и снова, шерсть на их загривках стояла дыбом. Самая ловкая дворняжка, желтая с коричневыми пятнами, все-таки прорвалась за оцепление и пару раз лизнула кровавое пятно в том месте, где лежал убитый казак из охраны государя.

– Господа, проходите! Не задерживайтесь! – безнадежно кричал городовой.

Дворник махнул тяжелой лопатой и стукнул ею дворняжку. Видимо, он перебил собаке хребет, потому что она упала и стала извиваться на снегу, жалобно визжа.

– Вот тварюга, – совершенно беззлобно, как-то сокрушенно даже молвил дворник. И, прежде чем пес успел отползти, добил его ударом по голове.

Александр побелел как полотно, все поплыло у него перед глазами… Видя это, Амалия поспешно взяла его за руку и сжала его пальцы.